«Мне не нужно сострадание, Кугэ, – мысленно разговаривал я со своим другом. – Я вернусь и с полным спокойствием приму все, что произойдет после этого. Если люди будут злословить у нас за спиной, пусть их. Если они не смогут понять чувства водителей „кайтэнов“, я ничего не смогу с этим поделать. Ты, Икэбути и Янагия понимаете это, а все остальное для меня не важно. Пусть не сразу, но я снова выйду на врага. Дождитесь нас. Пройдет не так уж много времени, и мы трое встретимся снова».

Я вытер слезы. У меня больше не было причины плакать. Вскоре сон овладел моим усталым телом.

Пока я спал, экипаж под командованием капитана Сугамасы продолжал медленно вести нашу лодку на север к родной базе. Все мечтали о том, чтобы подняться на поверхность, но возможности для этого по-прежнему не было. Все чаще стали встречаться патрульные корабли американцев. Всякий раз, когда капитан подвсплывал на перископную глубину, чтобы поднять антенну радара и осмотреться, наш оператор замечал на экране прибора вражеские самолеты. Поэтому мы продолжали идти в погруженном состоянии, используя запасенную в аккумуляторных батареях электроэнергию и зная, что лишь с наступлением ночи 29 июня у нас может появиться шанс подняться на поверхность.

Все из команды, кто не стоял ходовую вахту, спали или дремали, стараясь не расходовать понапрасну сил, когда в 9.00 мы услышали неожиданный взрыв. Он был достаточно громок, чтобы его услышали все в лодке, и мы повскакивали с коек, стоя на палубе в одних только грязных набедренных повязках. Все удивленно переглядывались, поскольку громкоговорители судовой трансляции молчали. Никто не мог объяснить нам, что происходит.

– Выясните источник шума! – услышали мы с Номурой приказ капитана Сугамасы, когда вошли в кают-компанию.

Акустик доложил, что его приборы ничего не показывают.

– Осмотреться радаром! – последовал новый приказ.

Над водой завращалась поднятая антенна радара.

– Горизонт чист! – доложил оператор.

Оставалось предположить, что либо наш радар испорчен, либо нечто, ставшее причиной этого взрыва, внезапно исчезло.

За этим последовал краткий спор в центральном посту, после чего заработала трансляция.

– Должно быть, у нас имеется течь в топливной цистерне, – сообщил громкоговоритель. – Нас заметил вражеский самолет. Он сбросил бомбу, чтобы обозначить эту точку. Теперь к ней, по всей вероятности, следуют корабли врага, чтобы произвести поиск.

К такому выводу пришел капитан Сугамаса. Если он был правильным, то мы попали в переделку еще более опасную, чем ранее. Остановить течь своими силами, изнутри лодки, мы не могли. Через пробоину топливо будет выходить до тех пор, пока в цистерне не останется горючего либо пока нас не найдут враги. Весь экипаж занял свои места, подводники изготовились к новой бомбардировке. Мы ждали ее со страхом, поскольку не представляли, сколько еще может выдержать наш и так уже потрепанный корабль. Наверняка мы не сможем погрузиться очень глубоко, к тому же у нас на палубе по-прежнему оставалось 9000 фунтов сильной взрывчатки. Близкий взрыв глубинной бомбы мог означать наш конец.

Некоторое время мы ждали, но никакой атаки не последовало. Это убедило капитана Сугамасу в том, что самолет лишь приблизительно обозначил место для кораблей. Если бы пилот самолета был уверен в точке нашего пребывания, то он продолжил бы бомбардировку. Наша лодка продолжила свой тернистый путь на север. Возможно, к тому времени, когда надводные корабли противника прибыли к обозначенной самолетом точке океана, мы находились уже достаточно далеко от нее.

Примерно тридцать минут спустя акустик доложил в центральный пост:

– Слышу шум винтов! Пеленг левый девяносто! Интенсивность – два!

Враг приближается! Самолет все-таки вызвал его! Он обнаружит нас без особого труда по тянущемуся за нами следу вытекающего топлива.

От этих мыслей нам стало нехорошо. Защищаться нам было совершенно нечем. На палубе стояли три бесполезных «кайтэна», а все усилия команды уходили только на то, чтобы держать субмарину на ровном киле. Мы не могли всплыть и принять бой. У нас имелось только два ручных пулемета, да и те вполне могли отказать после того, что пришлось испытать кораблю. Но даже если они и будут работать, то что они могут сделать против пятидюймовых орудий? Нас разорвут снарядами на части, едва мы покажемся на поверхности воды. Нам оставалось только одно: потихоньку ускользнуть и надеяться на то, что враг не сможет обнаружить нас. Если он нас все-таки обнаружит, то нам конец.

В следующий момент мы все услышали разрывы глубинных бомб. Но они звучали довольно далеко от нас. Что же делает враг?

– Интенсивность звука винтов – три! – прозвучал доклад акустика.

Враг приближался. Он был теперь ближе к нам, чем в момент первого доклада.

Несколько минут спустя последовал новый доклад:

– Интенсивность звука по-прежнему три!

Это было абсолютно непонятно. Почему он не подойдет ближе? Неужели он хочет вынудить нас увеличить скорость, чтобы точнее засечь наше место по более сильному звуку работающих винтов? Мы снова услышали разрывы второй серии глубинных бомб. Они прозвучали еще дальше, чем первая серия. Это удивило нас, но мы продолжали держать курс на север, стараясь ускользнуть на скорости около 4 узлов. При такой скорости хода заряда наших аккумуляторных батарей должно было хватить на больший срок. Кроме того, на такой скорости врагу было гораздо труднее запеленговать нас по звуку работающих винтов.

Разорвалась новая серия глубинных бомб, еще дальше, чем две первые. Затем последовали еще две серии, но они были сброшены так далеко, что наш акустик даже не слышал больше шума винтов наверху.

– Нам повезло, – сказал по корабельной трансляции Сугамаса. – На море сильное волнение. Оно нам помогло. Я уверен, у нас утечка горючего, и вражеские самолеты заметили наш след. Но волнение размыло этот след, и поэтому вражеский эсминец не знает точно, где мы находимся. Я намерен следовать своим курсом и надеюсь, что противник будет продолжать делать то, что он делает сейчас, – бросать глубинные бомбы туда, где нас нет.

Температура в лодке продолжала подниматься, а содержание кислорода в воздухе снижалось. К вечеру мы уже хватали воздух ртом подобно рыбам, выброшенным на берег большой волной. В 18.30 капитан Сугамаса решил, что мы можем рискнуть. Нам было необходимо проветрить лодку и зарядить аккумуляторные батареи. Мы не могли больше оставаться под водой. Люди слабели и уже не могли управлять субмариной.

– Стоять к всплытию! – раздалась команда, и все стали радостно переглядываться.

После этой команды, всплыв, мы сможем вдохнуть свежего воздуха. Мы ждали веселящего душу звука воздуха высокого давления, вытесняющего воду из балластных цистерн. Но вместо этого звука мы вдруг почувствовали, что лодка начинает погружаться кормой вперед!

– До симасьта ка? – донесся до нас из центрального поста чей-то возглас. – Что происходит?