Знаменитый Джордж Харрисон говорил, что ему было нехорошо. «И я волновался из-за прически. Я помыл голову, а волосы высохли и слегка торчали».

«В тот раз нас всех мутило, — вспоминает Ринго. — Мы всегда нервничали перед большими событиями, хотя никогда не показывали. Нас мутило перед концертом в „Палладиуме“. Поездка в Штаты — серьезный шаг. Нам говорили: если вы популярны в Британии, это вовсе не значит, что за океаном вас ждут не дождутся».

В полете Нил и Мэл были ужасно заняты — подделывали подписи «Битлз» на их фотографиях, предназначенных для фанатов. Брайан тоже не сидел без дела. Несколько английских бизнесменов, которым не удалось поймать его в Лондоне, сообразили, что его прекрасно можно застать в тридцати тысячах футов над Атлантикой. Они прислали Брайану записки, в которых просили помочь с рекламой их продукции. Брайан вежливо всем отказал.

Но все сомнения рассеялись в ту минуту, когда «Битлз» увидели аэропорт Кеннеди, где они приземлились в час тридцать пять дня. Более десяти тысяч подростков поставили аэропорт на уши своими воплями. Они все распевали «We Love You Beatles, Oh Yes We Do»[151] — песню (хоть и не самую складную), которую специально сочинили американские фанаты.

В «Кэпитол» все еще продолжали ударную рекламную кампанию: каждый прибывший в аэропорт получал битловский комплект — парик, фото с автографом и значок с надписью «Мне нравятся „Битлз“».

В конце концов битлы пробились в пресс-центр аэропорта и очутились на своей крупнейшей пресс-конференции. Джон заорал, чтоб все заткнулись. Все зааплодировали.

— Вы нам что-нибудь споете?

— Деньги вперед, — ответил Джон.

— Как вы объясняете свой успех?

— У нас есть пресс-атташе.

— Каковы ваши амбиции?

— Приехать в Америку.

— Вы рассчитываете постричься?

— Мы постриглись вчера.

— Что-нибудь возьмете отсюда домой?

— Рокфеллеровский центр.

— Вы бунтуете против старшего поколения?

— Это гнусная ложь.

— Что вы скажете о движении в Детройте за уничтожение «Битлз»?

— У нас подготовлена кампания по уничтожению Детройта.

— Что вы думаете о Бетховене?

— Я от него без ума, — сказал Ринго. — Особенно от его стихов.

Фешенебельный отель «Плаза» славился своей тактичностью и не проверил, чем именно занимаются пятеро английских «бизнесменов», забронировавших номера несколько месяцев назад. Теперь здесь царил бедлам. Увидев толпы вопящих подростков, осадивших отель, администратор выступил по радио и предложил битлов любому другому нью-йоркскому отелю, который согласится их принять.

Нельзя сказать, что «Битлз» были ему за это очень признательны.

— Почему вы выбрали «Плазу»? — спросил репортер у Джорджа.

— Я не выбирал. Это все наш менеджер. Могу только сказать: мне не нравится, как здесь кормят.

Джордж лежал в постели с простудой, и было похоже, что выступить на «Шоу Эда Салливана» он не сможет. На репетициях его заменял Нил, однако выступление Джордж все-таки осилил, наглотавшись таблеток. Рев присутствующих эхом отозвался по всей Америке. Шоу посмотрели рекордные семьдесят три миллиона зрителей.

Во время трансляции в Нью-Йорке не украли ни одного колесного колпака с автомобиля. И сообщалось, что по всей Америке в это время подростки не совершили ни одного серьезного преступления.

Элвис Пресли прислал им поздравительную телеграмму. На следующее утро «Геральд трибюн» написала, что «Битлз» состоят «на 75 процентов из рекламы, на 20 процентов из причесок и на 5 процентов из ритмичных стенаний». А «Дейли ньюс» высказалась так: «Телодвижения и кошачьи концерты Пресли — это прохладная травяная настойка по сравнению со стоградусным эликсиром, который преподнесли нам „Битлз“».

Каждая газета публиковала о них громадные статьи. Аналитики изощрялись в сложных и закрученных комментариях. Состоялась еще одна большая пресс-конференция.

— Вы нашли женщину на главную роль в своем фильме?

— Хотим уговорить королеву, — ответил Джордж. — На нее покупаются.

Билли Грэм признался, что нарушил свое строжайшее правило и смотрел телевизор в субботу, чтобы увидеть «Битлз». «„Битлз“ — временное явление, — сказал он. — Все это симптомы неуверенности нашего времени, смятения, в котором мы живем». После конференции ребята сели в поезд и уехали в Вашингтон.

«То, что произошло в Штатах, очень напоминало Британию, — говорит Ринго, — только масштабы раз в десять больше. Значит, видимо, не очень напоминало. В Вашингтоне нас встречала толпища под двадцать тысяч человек. А дома мы привыкли максимум к двум тысячам».

Вашингтонский «Колизей», где проходил их первый концерт на американской земле, обычно использовался как боксерский ринг или бейсбольное поле. «Битлз» поставили на вращающуюся сцену, чтобы всем было видно. И целый концерт их со всех сторон обстреливали конфетами.

«Это было ужасно, — рассказывает Джордж. — И больно. У них в Америке нет мягкого мармелада, только карамельки, а они твердые, как пули. Газетчики раскопали эту старую шутку, о которой мы давно забыли. Джон однажды сказал, что я съел все его мармеладки. И с тех пор, где бы мы ни выступали, они на меня сыплются градом».

В тот же день в Вашингтон должен был прибыть сэр Алек Дуглас-Хоум, британский премьер-министр. Он на день отложил свой визит, дабы избежать околобитловского хаоса.

Вечером битлы приняли свое первое и последнее приглашение на посольский прием. От обеда с леди Диксон, женой британского посла в Париже, они уже отказались.

«Мы всегда старались не вляпываться в такую муру, — рассказывает Джордж. — Но в тот раз вляпались. Там всегда полно снобов, которые не выносят таких, как мы, но не прочь на нас взглянуть, раз уж мы богаты и известны. Сплошное лицемерие. Они просто хотели сделать рекламу своему посольству».

Репортажи о том, как проходил прием, расходятся в деталях, но Майкл Браун в своей книжке о ранних гастролях «Битлз» (Love Me Do, Penguin, 1964) утверждает, что все началось довольно дружелюбно.

— Привет, Джон, — сказал сэр Дэвид Ормсби-Гор (ныне лорд Харлек), когда они прибыли.

— Я не Джон, — сказал Джон. — Я Чарли. Вон там Джон.

— Привет, Джон, — сказал посол Джорджу.

— Я не Джон, — сказал Джордж. — Я Фрэнк. Джон вон тот.

— Ох батюшки, — только и сказал на это посол.

Несколько пожилых дам с коктейлями обступили «Битлз» и потребовали автографов. Назойливые чиновники рангом пониже стали гонять битлов туда-сюда, требуя, чтобы ребята говорили с тем-то или тем-то и давали автографы. «Распишись здесь, — велел один Джону и, когда тот отказался, повторил: — Ты распишешься и будешь доволен». Одна юная леди подошла к Ринго и, достав из сумочки маникюрные ножницы, принялась отстригать у него пряди. Джон уехал рано, а прочие досидели до конца. Посол и его жена очень извинялись, что так получилось.