Даже обаяния Брайана не хватило, чтобы все уладить. «И посол, и его жена — очень милые люди, — сказал он потом. — Но битлов от этого приема воротило. С тех пор они от подобных приглашений отказывались».

В конце концов сэр Алек Дуглас-Хоум приехал на встречу с президентом Джонсоном. «Мне понравился ваш авангард, — отметил президент. — Но не кажется ли вам, что им нужно постричься?»

Осаждаемые прессой, телевидением и фанатами, битлы двинулись обратно в Нью-Йорк на концерт в Карнеги-Холле. Американские дельцы изо всех сил старались любой ценой заключить контракт на продажу чего угодно под маркой «Битлз». По некоторым подсчетам, в 1964 году в Штатах битловской продукции было продано на пятьдесят миллионов долларов. Несколько контрабандных интервью — никто и не заметил, что они записывались, — вышли на пластинках и продавались под маркой «Битлз», что весьма раздражало Брайана.

На обоих концертах в Карнеги-Холле присутствовало по шесть с лишним тысяч зрителей. Сиду Бернстайну пришлось отказать Дэвиду Нивену и Ширли Маклейн[152]. Как сообщали на следующий день газеты, оба концерта, длившиеся всего по двадцать пять минут, сопровождались истерическими воплями.

Сэнди Стюарт, пятнадцатилетняя битломанка из Нью-Хэмпшира, на концерт попала, но вопли не показались ей слишком оглушительными. «Первый концерт был не таким уж диким. В смысле, особо не орали, ничего похожего на следующие концерты — там вообще царило буйство. Помню, на том концерте меня очень раздражал Джордж, — может, он потому мне и не нравился. Он как будто постоянно заслонял от нас Ринго. Мы все кричали ему, чтоб отошел от Ринго и дал нам на него посмотреть.

Когда они на сцене, взаправду кажется, будто они видят тебя, тебя одну. Потому и кричишь — чтоб они тебя заметили. Я всегда чувствовала, что Джон меня видит. Это было как во сне. Только мы с Джоном, и больше никого.

Даже когда кричишь, все равно слышно, что происходит. Все репортеры в газетах писали, что очень шумно, ничего не слышно, но это неправда, даже если сама визжишь. А от их сексуальных телодвижений мы кричали еще громче.

Они были сексуальны именно для тебя. Это был такой выплеск. Но вряд ли девушки сексуально возбуждались на концертах. Со мной такого не было».

Из Нью-Йорка «Битлз» полетели в Майами на второе «Шоу Эда Салливана». Пилот нацепил битловский парик. Кассиус Клей[153] на встрече с ними сказал, что он самый великий, зато они самые красивые.

Приближалось 25 февраля, двадцать первый день рождения Джорджа. Хотя Джордж и не нравился Сэнди Стюарт, она все же решила послать ему подарок. «Мы узнали, что он остановится в отеле „Довиль“ в Майами. Отправили ему посылку с уведомлением о вручении, очень умно все рассчитали — ему придется расписаться за получение, и мы добудем автограф. Но не вышло… Да и не важно. Я была влюблена в Джона. Отдала ему еще три года своей жизни».

Вливерпульские школы, где когда-то учились битлы, стали приходить очень странные письма. Подростки со всего мира просили выслать им старые парты, за которыми сидели «Битлз», их старые кепки или учебники. Скоро по свету разлетелись кипы подписанных ими учебников и задачников — гораздо больше, чем битлы могли набрать за всю свою школьную жизнь.

«Мы получали чудны́е послания от девушек, особенно американских, — рассказывает мистер Побджой из „Куорри-Бэнк“. — Они просили, чтоб им писали наши парни. Мне казалось, это истерически смешно. Я развлекался сам и развлекал ребят, зачитывал им эти письма после утренней молитвы… Мальчики ужасно веселились — долгое время считали, будто я все это сочиняю. Но, я так понял, в итоге немало парней и впрямь писали этим ненормальным девчонкам».

Не остались без внимания американских фанатов и родственники «Битлз». Временами фанаты заявлялись к ним домой как снег на голову, заставляя своих родителей впихнуть в маршрут европейской поездки Дингл и Вултон.

«Если приезжали издалека, — рассказывает Джим Маккартни, — я говорил: хотите чаю? А если они соглашались, я говорил: короче, кухня вон там. Они заходили и давай визжать и кричать — узнавали кухню по фотографиям. Обо мне знали больше, чем я сам. Из поклонников получились бы прекрасные детективы».

Когда Джорджу исполнился двадцать один год, в доме миссис Харрисон не осталось свободного угла — всюду лежали подарки и открытки. Почта доставляла их фургонами.

Элси и Гарри, родители Ринго, как и прочие, оказались в окружении и осаде в собственном доме; фанаты отламывали кусочки от дверей или писали мелом на стенах.

«Впервые до меня дошло, насколько они знамениты, — рассказывает Элси, — когда в одно прекрасное утро я проснулась — а у дома целый автобус с фанатами, и они в дверь стучатся. Семь утра, воскресенье. Они всю ночь ехали из Лондона. Ну что ты будешь делать? Позвала их в дом, дала чаю с печеньем. Надо же, думаю, чудеса в решете. Люди ехали в такую даль, и всё из-за Риччи. Но они ничего не съели. Аккуратно завернули в салфетки и взяли с собой на память… Иногда забирались через ограду на задний двор или ночами напролет спали на улице под дверью. Почти все худющие, но от перевозбуждения не могли ни есть, ни спать. Спрашивают: а где стул Риччи? Да садись хоть на все, говорю, милочка, он тут везде сидел. Они всегда просились на второй этаж, посмотреть на его кровать. Валились на нее и стонали».

К тому времени Син и Джулиан уже уехали от Мими и поселились в собственном доме. Син по-прежнему старалась избегать прессы. «Стоило им узнать, кто я такая, и шайки репортеров стали буквально преследовать меня целыми днями. Как-то засекли, когда я навещала маму в Хойлейке. Один бежал за мной и устроил осаду, когда я зашла в магазин. Мне удалось выскочить через черный ход и спрятаться по соседству у зеленщика, где я просидела полчаса, пока он не ушел».

Вернувшись из Америки, «Битлз» окунулись в обычную атмосферу истерии. Премьер-министр сэр Алек Дуглас-Хоум назвал их «нашим лучшим экспортным товаром» и «полезным вкладом в платежный баланс». Мистеру Уилсону, лидеру Лейбористской партии и члену парламента от Ливерпуля, не понравилось, что четырнадцатый герцог собирается зарабатывать на ливерпульских уроженцах. «Тори пытаются сделать из „Битлз“ свое секретное оружие», — заявил он.

Их пригласили на ужин к главе и донам оксфордского колледжа Брейзноуз — там битлы попросили бутербродов с джемом. Католический епископ назвал их «угрозой», а принц Филипп встретился с ними и объявил, что они славные ребята. Поболтал с Джоном о книгах. В конце концов «Битлз» встретились с мистером Уилсоном на презентации в клубе «Вэрайети» — и назвали его мистером Добсоном.