— Нет, вы только подумайте! — сказал он. — Они забрали всю его одежду. Даже носки!

— Вроде бы так, — сказала миссис Пламер, — кто они там ни есть.

— Чистейший грабеж. По эту сторону Эшфорда. И мой чемодан тоже.

— А откуда у джентльмена одежда, которая на нем? — спросила она неприятно скептичным тоном.

— Они взамен оставили свою. Я пошел назад по дороге поискать насос, который обронил, и не подозревая, что на английском шоссе может случиться такое. (Дядя, да сядьте же к огню.) А когда я вернулся, их и след простыл, а он… ну да вы сами видите. Вообразите мое изумление!

— И вы даже телеграммы об этом не послали! — сказала миссис Пламер.

— Так ведь уже рукой подать было. Я бы приехал раньше нее. Ну, на сегодня с нас приключений хватит. Такой поездки у меня еще не бывало. Хорошо еще, что мы выпили чаю. Пожалуй, лучше всего дядюшке лечь в постель… пока мы не подыщем ему одежды. Как по-вашему, миссис Пламер?

— После того, как он хорошенько вымоется, — сказала миссис Пламер. Сомнения еще не рассеялись, но в ней пробудилась доброта. — Как вы, наверное, испугались, когда они на вас набросились, — спросила она прямо у Саргона. Его синие глаза воззвали к Бобби.

— Для него это такой большой шок, — сказал Бобби. — Такой шок! Он еще почти не оправился от него.

— Почти не оправился от него, — подтвердил Саргон.

— Сорвали с вас всю одежду, — сказала миссис Пламер. — Подумать только. А вы-то еще и простуженный.

— Вот уложим его в постель. Конечно, если у вас найдется для нас ужин, мы бы поели здесь. Скажем, гренки с сыром или еще что-нибудь такое, и стаканчик горячего грога. А, дядюшка?

— Есть много мне не хочется, — сказал Саргон. — Нет.

— Я ведь не забыл, какими гренками с сыром, миссис Пламер, вы меня попотчевали, когда я возвращался из Хайда и угодил под дождь.

— Ну, гренки поджарить нетрудно, — сказала миссис Пламер, заметно смягчаясь.

— Чудесно, — сказал Бобби. — Сразу поднимет его на ноги. А пока я отгоню мотоциклетку в сарай. Можно? Дядя, вы посидите здесь?

— А тут безопасно?

— У миссис Пламер? Как нигде! — сказал Бобби, открывая дверь и пропуская миссис Пламер перед собой. — Я вам расскажу про него завтра, — добавил он конфиденциально. — Замечательнейший человек!

— А он совсем в себе?

— Всебее не бывает.

— Вид у него такой расстроенный!

— Он поэт, — сказал Бобби, — и на скрипке играет.

Она была полностью удовлетворена.

Но он не чувствовал, что довел этот замечательный день до безупречно успешного конца, пока вымытый, причесанный Саргон не был укутан в одеяло в лучшей уютненькой спальне миссис Пламер.

— Вот мы и в гавани, — сказал он, прошел к себе в комнату и посидел там, придумывая, чтобы такое сказать еще о своем дядюшке, если миссис Пламер возжелает более подробных сведений, когда он сойдет вниз. «Он эксцентричен» — вот, что надо сказать внушительно и категорически. «И очень стеснителен». Дядя, объяснит он, переутомился, слагая героическую поэму о кругосветном путешествии принца Уэльского. Ему требуется полный отдых. И морской воздух. Чем больше времени он будет оставаться в постели и в стенах дома, тем лучше. Он присочинил несколько убедительных подробностей, еще посидел, покачивая носком сапога, встал и спустился вниз. Он был уверен, что не ударит в грязь лицом перед миссис Пламер. Она действительно его ждала. Главной трудностью оказалось ее убеждение, что о грабеже на большой дороге по эту сторону Эшфорда необходимо немедленно сообщить полиции.

— Хм, — сказал Бобби, несколько растерялся, но тотчас принял решение. — Я это уже сделал.

— Но когда?

— Позвонил из будки Автомобильной ассоциации. В эшфордскую полицию. Это же их территория, вы понимаете. А не Ромни-Марша. Ребята там свое дело знают. В эшфордской полиции. Мне пришлось описать украденную одежду и все до последней мелочи. Им палец в рот не клади.

Она скушала это и не поперхнулась. И дальше все пошло прекрасно.

9

На следующее утро у Саргона разболелось горло и заложило грудь. В груди были боли, от жара у него раскраснелись щеки и блестели глаза. Дышалось ему тяжело. Бобби не хотелось обращаться к врачу. Он полагал, что все врачи объединены в Лигу возвращения сбежавших сумасшедших за решетку. Ему чудились секретные сообщения о побегах, рассылаемые всем членам это профессии. Он съездил в Хайд, где купил хины, несколько сортов леденцов от кашля, два йодистых снадобья для груди и тому подобные средства, которые рекомендовал аптекарь. Вернулся он в середине дня. Больной выглядел лучше, и боли как будто утихли. После того как Бобби напичкал его хиной, растер ему грудь и окружил другими целительными заботами, он смог и захотел разговаривать.

— Подушка удобна? — спросил Бобби.

— Очень.

— Вам следует немножко вздремнуть.

— Да. — Саргон задумался. — Мне не надо будет возвращаться в то место?

— Надеюсь, что нет.

Пылающее лицо жалобно сморщилось.

— Обещайте, что я туда не вернусь. Обещайте! Я этого не вынесу!

— Не тревожитесь, — сказал Бобби. — Здесь вы в полной безопасности.

— И не надо будет опять садиться в эту коляску?

— Нет.

— Никогда?

— Да.

— Она подпрыгивала… просто жутко… Где Кристина-Альберта?

Бобби ответил не сразу.

— Вероятно, мне надо объяснить. Я не знаю, кто такая Кристина-Альберта. Я забрал вас из приюта, потому что не верю, будто вы сумасшедший. Но я ничего не знаю о вашей семье. Я вообще ничего о вашей жизни не знаю. Но мысли о том, что вы заперты в приюте, я выдержать не мог.

Саргон некоторое время лежал молча, устремив на Бобби синие глаза.

— Вам было меня жаль?

— Вы мне стали симпатичны с первой же минуты, как я вас увидел на Мидгард-стрит.

— Симпатичен?! Но вы верили, что я Саргон, Царь Царей?

— В общем, да, — сказал Бобби.

— Нет, не верили. Да я и сам, наверное, не верил.

Туманные синие глаза перестали смотреть на Бобби и обратились на небо за окном.

— У меня очень мешались мысли, — сказал Саргон. — Даже и сейчас я не разобрался. Но я знаю, что запутался. Кристина-Альберта — моя дочь. Наследной царевной я ее называл. В Шумере. Она очень милая, смелая девушка. Кроме нее, у меня никого нет. А я бросил ее, ушел и, наверное, очень ее расстроил.

— Так она может и не знать, куда вы попали?

— Наверное, она меня ищет.

— А где она?

— Я все время стараюсь вспомнить. В какой-то студии… с очень странными картинами. Они мне сразу не понравились. Студия в подворье. У него есть название, но я не помню какое. Так глупо! Наверное, Кристина-Альберта там со своими друзьями… и все еще думает, чтО со мной случилось.