— Но как вы сюда попали? — вставил Дивайзис.

— На мотоциклете, — ответил Бобби. — Но ему пришлось много ждать, прежде чем мы успели выбраться, а утро было очень холодное, ветреное и сырое, а на нем были только ночная рубашка, халат да шлепанцы. Так трудно все заранее предусмотреть.

— Но как случилось, что вы взялись его спасать?

Бобби улыбнулся Дивайзису:

— Но кто-то же должен был его спасти. — Он вновь повернулся к Кристине-Альберте. — Я просто не мог стерпеть, что его заперли. Видите ли, он снял комнату у моей квартирной хозяйки, и в нем было что-то такое наивное и… и обаятельное. А у меня слабость, симпатия к чудачествам… Вам надо бы подняться к нему.

— Да, нам следует посмотреть на него, — сказал Дивайзис.

(Да кто же, черт дери, этот тип?).

И Бобби дал почувствовать, кто тут главный.

— Мне кажется, пусть сначала одна Кристина-Альберта.

Он проводил Кристину-Альберту наверх к ее папочке и затворил дверь, пока они обнимались. «Ну, а теперь, мистер де Визес, или как вас там, — сказал он себе, спускаясь по лестнице, — вы-то тут при чем?» Он вошел в гостиную и к вящей своей досаде обнаружил, что Дивайзис занял его позицию на коврике перед камином. И в нем проглядывало отдаленное сходство с Кристиной-Альбертой. Бобби почему-то туманно вообразилось, что каким-то образом Дивайзис несет ответственность за то, что Кристина-Альберта не предъявила синих глаз. Он замешкался с тем, что намеревался сказать, и Дивайзис перехватил инициативу.

— Простите мою неприличную прямолинейность, — сказал он, — но не могу ли я узнать, кто вы такой?

— Я писатель, — сказал Бобби, старательно не глядя на боковой столик, на накопившуюся корреспонденцию Тетушки Сюзанны.

— Вы уже пообедали? — спросил Дивайзис в скобках и ответа не получил.

— Могу ли я задать тот же вопрос вам? — сказал Бобби. — Какое отношение вы имеете к мистеру Примби и его дочери?

— Я кровный родственник, — ответил Дивайзис, подумав. — С материнской стороны. Скажем, кузен. А к тому же я специалист по нервным и психическим заболеваниям. Вот почему меня попросили приехать сегодня.

— Ах так! — сказал Бобби. — А у вас нет намерения… вернуть его туда?

— Ни малейшего. Мы не противники, мистер…

— Рутинг.

— Мы на одной стороне. Вы отлично сделали, что извлекли его оттуда. Мы пытались сделать то же менее оригинальным способом. И мы вам очень признательны. Законы о сумасшествии — довольно-таки громоздкая и неповоротливая машина. Но, как вы вероятно, знаете, если его на четырнадцать дней уберечь от них, им придется начать с ним все сначала. Он возобновит здравость своего рассудка. В этом мы союзники. И нам следует получше узнать друг друга. Ваше вмешательство — такое неожиданное — мне кажется одновременно и эксцентричным, и очень мужественным. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне обо всем поподробнее — как вы с ним познакомились, каким образом они его схватили, и почему вы задумали его спасти.

— Хм, — сказал Бобби и заявил свои права на половину коврика. Он уже придумал, как рассказать эту историю Кристине-Альберте — предварительной Кристине-Альберте с синими глазами. Он чувствовал, что для этого слушателя версия нуждается в коренной переделке. И вовсе не был уверен, что хочет поведать ее этому слушателю. Он был врач, психиатр, и считал, что Саргону в приюте не место. Все это говорило в его пользу, но в душе Бобби оставалось ощущение, что он тут ни к чему. С другой стороны, он очень вежливо подвинулся на коврике, давая место Бобби, и вроде бы слушал внимательно и с уважением. И Бобби принялся описывать появление Саргона на Мидгард-стрит.

Дивайзис показал себя умным и проницательным. Он тут же понял значение желания Саргона подняться на купол собора Святого Павла.

— Не сомневаюсь, он туда поднимался, — сказал Дивайзис.

— Я тоже в этом уверен, — сказал Бобби, — хотя еще не спрашивал его об этом.

Вместе они создали правдоподобную версию обретения учеников до того, как Билли с Бобби наткнулись на их процессию.

— Так трогательно, — сказал Дивайзис. — И колоссально.

Бобби одобрил эти слова.

— Теперь вы понимаете, чем он меня взял, — сказал Бобби.

В душу Бобби незаметно прокралось явное расположение к Дивайзису. Трудности, которыми, казалось, были чреваты его объяснения, рассеялись. Этот человек, решил он, способен понять любой поступок. Дивайзис заставил его почувствовать, что похищение Саргона из Каммердаун-Хилла абсолютно незнакомым человеком было самым естественным, самым обычным делом. И Бобби продолжал рассказывать уже с увлечением, его чувство юмора вырвалось наружу, и он откровенно и забавно описал свои терзания в день посещений. Когда он добрался до глухонемой с лисьей мордочкой, в гостиную вернулась Кристина-Альберта.

— Он как будто даже и не расставался со мной, — сказала она. — Он очень слабый и сонный, а хрипы у него в груди страшные. — Она решительно повернулась к Дивайзису: — По-моему, вам надо его осмотреть.

— Врач его видел? — спросил он у Бобби.

Бобби объяснил, как все было. Дивайзис немного подумал. Саргон дремлет? Да. Тогда пусть пока дремлет. Бобби, теперь более сознательно стремясь произвести эффект, продолжал свою повесть. Кристина-Альберта смотрела на него с явным одобрением.

К чаю Бобби свыкся с присутствием Дивайзиса и неожиданной Кристиной-Альбертой. От его предвкушений осталась только мысль, что его отношениям с Кристиной-Альбертой суждено быть очень особенными и близкими. Он все еще верил, что где-то в ней непременно прячется синеглазая, уступчивая, истинно женственная дочка Саргона, но только спрятана она очень глубоко. Тем временем скрывающая ее личина показалась ему симпатичной, задорной, дружелюбной и с чувством юмора. Дивайзиса он тоже все больше и больше зачислял в сильные, талантливые, чуткие личности. Он наблюдал, как Дивайзис осматривал Саргона. И это был умелый, внушающий больному доверие осмотр. Он сказал, что легкие Саргона в плохом состоянии, особенно левое — ему угрожает пневмония, а у его организма мало сил, чтобы с ней бороться. Ему требуется комната теплее и без сквозняков, а также ночная сиделка. У миссис Пламер комнаты для сиделки не имелось, а всего в часе езды отсюда находится в Удиморе чрезвычайно комфортабельный коттедж Пола Лэмбоуна, куда он иногда приезжает на воскресенья. Мастерское телефонирование, телеграфирование — и коттедж был предоставлен в их распоряжение, в лучшей спальне затоплен камин, туда выехала опытная сиделка, и все было готово, чтобы Саргон, тепло укутанный, обложенный грелками мог отправиться в путь. В этом новом порядке вещей Бобби оказался аксессуаром. На следующий день ему предстояло отправиться следом за ними на мотоциклете, поскольку в коттедже Пола Лэмбоуна место найдется для них для всех. Оказалось, что представление Пола Лэмбоуна о скромном коттедже в сельской глуши включает экономку, несколько слуг и четыре-пять комнат для гостей.