И он оказался прав. Любовь, испытываемая им когда-то к Марине, ушла вместе с ней. И Валерий мучительно, но пережил эту потерю. И от этой первой сильной любви на сердце у него теперь был рубец от раны, окруженный теплыми воспоминаниями.

Новая же любовь, так неожиданно появившаяся, была совершенно другой. Эта любовь оказалась нежданной и пугающей.

Эта любовь была нужна Валерию.

Но он даже после одобрения дочери не мог решиться на разговор с Катей. Да он и не знал, с чего начать: Валерию казалось, что все против него, а главное — против него время, ведь Катерина была ровесницей его дочери.

А решиться было необходимо. И прямо сейчас, ведь уже завтра Валерий возвращался в Австрию.

Но Валерия опередили — совершенно неожиданно в дверь постучали. На пороге стояла Катерина.

— Здравствуй. — Катя прикрыла за собой дверь. Впервые она обратилась к нему на ты.

— Здравствуй. — Валерий знаком пригласил ее пройти.

Никаких слов не требовалось, оба знали, почему они находятся сейчас вместе, оба знали, что хотят сказать друг другу…

Перемены оказались ошеломляющими.

И Лера впервые за прошедшие тягостные дни развеселилась: и отец и Катерина зачем-то старательно пытались скрыть от нее глубину своих отношений. Они пытались вести себя точно так, как делали это все прошедшее время, как будто между ними ничего до сих пор не решилось. Хотя было очевидно, что черта, к которой они подошли и которую боялись переступить, пройдена. Как Катя с Валерием ни старались, счастье, блестевшее в их глазах, утаить было невозможно.

И Лера тоже почувствовала себя счастливой. Радостные глаза близких вселили в нее уверенность, что в конце концов и у нее все будет хорошо: Игорь найдет ее, они будут счастливы и никогда больше не расстанутся.

«И чего они стесняются? — думала Лера, наблюдая за отцом и Катериной. — Надо наслаждаться каждой минутой, а не скрывать своих чувств!»

Но объяснить поведение Кати и Валерия было не сложно: они сами еще не освоились в новой ситуации и не хотели стеснять Леру.

А Лера, в свою очередь, не хотела мешать отцу и подруге: ведь они только-только все расставили по местам, а им предстояло расставание. Поэтому Лера попрощалась с отцом в клинике, где она все еще жила, находясь под наблюдением врачей.

Провожать Валерия в аэропорт поехала Катерина. Провести часы, оставшиеся до расставания, вдвоем им было необходимо.

Отец уехал. И в несколько часов, прошедших после того, как он обнял дочь и сказал, что любит ее и они скоро встретятся, Лера окончательно утвердилась в решении: «В Питер ехать необходимо».

Необходимо, потому что оставаться в Москве Лере нельзя. В Москве она не выдержит. Не выдержит точно так же, как не выдержала только что.

Лера решилась поехать к дому Игоря одна, хотя обещала Катерине этого не делать, обещала обязательно позвать подругу с собой. Но спустя несколько часов после ухода Кати и отца Лера почувствовала неудержимое желание поехать туда, где всего два месяца назад она была счастлива…

Ничего не изменилось. Лишь деревья теперь были голые, и небо было затянуто серыми тучами. Да еще ветер был сильнее и холоднее, чем в сентябре.

Лера отпустила такси именно там, где Катерина высадила ее в тот солнечный день. Она перешла перекресток и остановилась, глядя на большую скульптуру, отважно выдерживающую порыв обжигающего ветра. Потом перевела взгляд на гигантское колесо обозрения — больше года назад она с Игорем каталась в одной из кабинок этого колеса. Больше года назад Игорь понял ее и отпустил. А вот теперь… Для этого Лера и поехала — она должна была знать, на месте ли ее письмо к Игорю, которое Катерина прикрепила к двери. И если письма там не окажется, то надеяться больше не на что. Если Игорь забрал письмо, то это означает, что он не понял ее ухода и не простил.

Лера шла вдоль металлической ограды, отделяющей ВВЦ от улицы, и вспоминала, как совсем недавно она проезжала по этой улице и была уверена, что через пару часов вернется к Игорю. Ей всего лишь нужно было забрать паспорт. Паспорт она забрала, но вернулась сюда только через два месяца…

Вспыхнул зеленый свет, и Лера поспешно пересекла улицу, стремясь побыстрее скрыться во дворе — там не было ветра.

Здесь было тихо и так же безлюдно, как и два месяца назад. Лера остановилась, пытаясь унять сердцебиение. Ну ничего, лучше уж знать, стоит ли ей на что-нибудь надеяться или же мосты сожжены.

Поднимаясь на четвертый этаж, Лера заметила, что она становится спокойнее. Будто каждая преодоленная ступенька делает ее сильнее.

И вот Лера завернула к последнему лестничному пролету. Еще несколько ступеней и…

Письмо было на месте.

Конверт, тщательно прикрепленный скотчем к обивке двери, был именно там, где и говорила Катя. Письмо было на месте, а это означало, что Игорь не приезжал сюда.

Лера подошла к двери и, присев, провела по конверту. Значит, Игорь считает ее погибшей? И значит, ему настолько тяжело, что он не в силах вернуться туда, где когда-то был счастлив?

Или?..

В любом случае она причинила Игорю боль.

— Прости меня… — Лера заплакала, прислонившись лбом к двери. Она поглаживала обивку, будто это успокоительное движение могло сгладить или облегчить страдания Игоря. — Если бы не мое слишком правильное поведение… Если бы я думала в первую очередь о нас…

Она и думала о себе и об Игоре, не желая осложнений в их будущей жизни. Она хотела жить мирно и счастливо. И к чему привели все ее старания и понимание Игоря?

Ее добродетель не нашла отклика. Ради покоя бабушки она пожертвовала своим счастьем.

И единственное, что оставалось Лере, — это надежда. Надежда на то, что все будет хорошо.

— Знаешь, у нас будет малыш. — Лера продолжала всхлипывать, сидя на коленях перед закрытой дверью. — Мы назовем его Игорем…

Горячие соленые слезы текли по измученному болью и тоской лицу Леры. Как же она хотела услышать звук шагов Игоря, хотела, чтобы этот ужас одиночества закончился…

Но по лестнице никто не поднимался — в подъезде было так же тихо, как и во дворе дома, где она была счастлива…

Бездна одиночества все плотнее обступала Игоря, укрепляя возведенные ею стены. Игорь смотрел на мир, словно сквозь целлофановый пакет — размытая реальность, которая не имела для него никакого значения. Он даже не сказал бы, какого цвета стены в его кабинете, и не заметил бы, поменяйся у него секретарша. Единственное, на что Игорь был способен, — это подписывать документы, которые ему время от времени приносил Миша.

Все дни он проводил в своем кабинете. Он смотрел на единственную фотографию Леры, которая была сделана в Сочи. Он смотрел на игрушечного желтого медвежонка, держащего в лапках горшочек. Он открывал крышечку бархатной коробочки, в которой лежало кольцо с сапфиром. Это кольцо он не успел подарить Лере: переволновавшись, он забыл его на рабочем столе, накануне их встречи.