Но воссоединение с моей «девушкой» состоялось только где-то ближе к вечеру, ей тоже предложили присесть на стул и подождать. Поначалу Кейт решительно отказывалась меня замечать, но затем:

— Клевые кроссовки, мистер Пи.

— Благодарю.

— А что случилось с вашим лицом?

— Хм? О, это… Заснул на солнцепеке.

— Должно быть, очень больно.

— Так оно и есть. Так оно и есть.

— А вы рассказали им о том, что я стащила круассан со шведского стола?

Я примирительно протянул вперед руки ладонями вверх и произнес шутовским тоном:

— Эй, разве я похож на стукача?

— Вам не следовало встревать в это дело, — улыбнулась она.

— Мне кажется, они действительно превысили полномочия.

— Издержки профессии. По идее, надо получать разрешение, но это просто какой-то бюрократический дурдом. Меня здесь уже хорошо знают, я у них числюсь в рецидивистах, поэтому…

— Я испугался, что тебя заберут.

— Весьма благородно с вашей стороны.

— На самом деле я думал исключительно о себе.

— Не в обиду будь сказано, мистер Пи, но вы не слишком-то хорошо пахнете.

— Да, да, я в курсе. На твоем месте я отодвинулся бы подальше.

Она улыбнулась и пересела поближе:

— Но я в любом случае не могу вам сказать, где он сейчас.

— По крайней мере, ты можешь сказать, в порядке ли он.

— Уточните, что вы понимаете под «в порядке». Он очень беспокойный парень, этот ваш Алби.

— Да, несомненно.

— И слишком… мрачный.

— Я знаю…

— И очень злой. Очень-очень злой. У него куча проблем. Куча. Я имею в виду, с вами. Он только об этом и говорит.

— Неужели?

— И отзывается о вас не слишком-то хорошо.

— Именно поэтому я и здесь. Кейт, я хочу извиниться за ту сцену… Ну, ты ведь при ней присутствовала.

— Это было бессердечно, мистер Пи, реально бессердечно.

— Я знаю. Вот почему мне необходимо его увидеть.

— Но все не настолько однозначно, все началось гораздо раньше.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть.

Она прищурилась на меня:

— Вы действительно склеили детали его лего?

— Несколько. Только несколько.

— А вы говорили ему, что он скудоумный?

— Боже мой, да конечно же нет! Неужели он так сказал? Это неправда!

— Он говорит, что постоянно расстраивает вас.

— И это тоже неправда…

— Типа ему кажется, будто вы в нем разочаровались.

— Какие глупости!

— Он говорит, что вы и миссис Пи, вероятно, разойдетесь.

Тут уж мне нечем было крыть.

— Ну, тут, быть может, и есть доля правды, хотя ничего пока точно не решено. Ему мама сказала?

— По его словам, в этом не было нужды, ваши отношения не могли длиться вечно. Но да. Да, миссис Пи действительно ему сказала.

Я почувствовал некое стеснение в груди:

— Что мы расходимся или возможно разойдемся?

— Что возможно разойдетесь.

— Хорошо, хорошо…

— Но Алби уверен, что так оно и будет.

— О… — Слова застряли у меня в горле, и только через некоторое время мне удалось выдавить: — Понимаешь ли, семейные отношения — очень непростая штука.

Мое замечание было в лучшем случае очередной банальностью, но для Кейт оно, похоже, стало самым настоящим откровением.

— Скажите это еще раз! — горестно разрыдавшись, попросила она, и я вдруг неожиданно для себя обнял ее за плечи, а сидевший за барьером полицейский бросил на нас сочувственный взгляд. — Ведь я и вправду любила его, мистер Пи!

— Мне очень жаль, Кейт…

— Но мы постоянно ругались, — фыркнула она и рассмеялась. — Он жутко капризный парень, ведь так?

— Есть такое дело. А из-за чего вы ссорились?

— Из-за всего! Из-за политики, секса…

— Нормально…

— Из-за астрологии! Мы ругались даже из-за астрологии.

— А что именно он говорил?

— Он буквально с катушек слетел. Заявил, что теория, будто планеты влияют на характер людей, — полная хрень, а те, кто в такое верит, просто тупоголовые…

— Мне очень неприятно это слышать, — произнес я, а про себя гордо подумал: мой мальчик.

— Он сказал, что я для него слишком старая. Господи, а мне всего-навсего двадцать шесть! Он сказал, что ему со мной не хватает воздуха и что он хочет побыть один.

Теперь ее голова лежала на моем плече, моя рука обвивала ее талию, я утешал ее по мере сил и одновременно пытался вернуться к волнующему меня вопросу:

— Кейт, возможно, если я смогу с ним поговорить, то замолвлю за тебя словечко.

— А какой в этом смысл, мистер Пи? Какой, блин, смысл?!

— И тем не менее не могла бы ты просто дать мне адрес отеля?

— Он не в отеле.

— Ну тогда хостела.

— Он и не в хостеле.

— Тогда где же он, Кейт?

Кейт всхлипнула и откашлялась. У нее текло из носа, и, как ни странно, она вытирала нос о мою голую руку, оставляя дорожку слез и соплей, хорошо видных при ярком свете.

— В Испании.

— В Испании?

— В Мадриде.

— Алби в Мадриде?

— Он сказал, что сыт по горло церквями и хочет увидеть «Гернику». Нашел дешевый рейс и улетел. Довольно давно.

— Кейт, а где именно он остановился в Мадриде?

— Без понятия.

Алби уехал. Это неправильно и несправедливо, подумал я. Потому что, без сомнения, ты просто обязан преуспеть, если жертвуешь всем, что имеешь!

Но, похоже, только не в данном случае, и в этот самый момент я вдруг отчетливо понял, что потерял не только сына, но, вероятно, и жену тоже и теперь настала очередь Кейт меня утешать, поскольку я буквально развалился на куски.

Ночь я провел в тюремной камере; впрочем, вполне недурственно.

Возможно, дело было в моем нервном срыве, но после долгих часов ничегонеделания сотрудники полиции вдруг активизировались, меня разлучили с Кейт и препроводили в заднюю комнату, где, когда я успокоился, дали понять путем замысловатой жестикуляции, что не собираются выдвигать против меня никаких официальных обвинений. Но куда мне было податься? Время близилось к полуночи, а у меня с собой не было ни паспорта, ни денег, и дежурный сержант с извиняющимся видом менеджера отеля, которому больше нечего предложить, провел меня в камеру. Маленькая каморка без окон пропахла лимонным дезинфицирующим средством, что в данных обстоятельствах действовало успокаивающе, а обтянутый синим винилом матрас был упоительно прохладным на ощупь. Унитаз из нержавеющей стали оказался без сиденья и находился ближе к кровати, чем хотелось бы, да и подушка внушала некоторые опасения. Тюремные подушки отличаются от обычных. Но, возможно, если обернуть ее рубашкой и постараться не пользоваться туалетом, все как-нибудь обойдется. Если уж на то пошло, раньше я платил сто сорок евро за комнаты менее комфортабельные, нежели эта, а альтернатива — коротать ночь прямо на улицах Сиены — меня отнюдь не прельщала. Поэтому я с восторгом заключил сделку, правда с условием, что дверь останется незапертой.