— Ты действительно была с ним счастлива? — Спрашивает он.

— Да, но он никогда не собирался связывать себя обязательствами со мной. Нет, если он когда-нибудь захочет меня вернуть.

— Вы, ребята, действительно думали, что я просто смирюсь с этим? — В его голосе слышится ужас, и желание убежать снова становится яростным.

— Да, Бо. К тебе это не имеет никакого отношения. В кои-то веки я решила, что ты сможешь смириться с тем, что не все зависит от тебя! — Огрызаюсь я.

— Он мой отец, Шарли! Не говоря уже о том, что он владелец этого… клуба. Взгляни на это с моей точки зрения. Ты ведешь себя так, будто с ним ты намного счастливее, чем была со мной.

Моя челюсть чуть не ударяется об пол.

С меня хватит. Хватит щадить его чувства. Надоело мириться с его газовым освещением, обвинениями и покровительственными манерами.

— Может быть, потому, что я была такой! Даже когда он обращался со мной как с собственностью, я чувствовала себя более ценной, более… любимой, когда была с ним, — кричу я.

— Ты намекаешь, что я не обращался с тобой так, как будто ты мне нравилась?

Он спрыгивает с заднего сиденья и встает со мной лицом к лицу.

— Да, Бо. Это именно то, на что я намекаю. Эмерсон ни разу не заставил меня почувствовать себя глупой и не вел себя так, будто я все порчу. Он никогда мне не изменял.

— Опять это? — Он вскидывает руки вверх.

— Забудь об этом. В чем смысл? — Спрашиваю я, разворачиваясь, чтобы оставить его на парковке.

— Он сказал мне, что любит тебя. Ты знала об этом?

Его слова останавливают меня на полпути.

Моя спина выпрямляется, когда я перевариваю эту новость. Знала ли я, что Эмерсон любил меня? Может быть, где-то в глубине души я так и думала. Я определенно знаю, что люблю его. Эта новость должна взволновать меня. Это должно быть лучшее, что я когда-либо слышала, но мне от этого только больнее.

— Как я уже сказала… это больше не имеет значения.

С этими словами я оставляю Бо на парковке, оставляя прошлое позади, где ему и место, так что я больше не вижу того, что могло бы быть.

—

Когда около семи на катке все стихает, Шелли отпускает меня. Но, кажется, каждый раз, когда я еду домой, у меня в костях возникает беспокойное жужжание. Я чувствую, что вылезаю из собственной кожи. Стены домика у бассейна начинают смыкаться вокруг меня в считанные минуты. Я никогда так сильно не ненавидела находиться дома, как сейчас.

Но мне в буквальном смысле больше некуда идти. Софи на вечеринке с ночевкой. Мама работает по ночам, и я совсем одна. Это жалко.

Захватив с кухни бутылку вина, я устраиваюсь на диване в гостиной и включаю телевизор на самое дрянное шоу, какое только смогла найти. Затем я выпиваю половину бутылки и листаю свой телефон, не обращая внимания на идущее шоу.

Через некоторое время прокрутка становится скучной, но, по крайней мере, вино избавляет от беспокойства. Я бездумно листаю инстаграмные истории, замечая, что все, кого я знаю, похоже, сегодня проводят время гораздо лучше, чем я.

Затем я нажимаю на историю, которая заставляет меня сделать паузу. Это Иден, делающая селфи в тускло освещенной комнате, ярко-розовый свет каскадом падает на черную кирпичную стену позади нее. Я бы узнала эту стену где угодно. Она не указывает свое местоположение в истории…Я имею в виду, это был бы не такой уж эксклюзивный клуб, если бы все знали, где он находится, но она раскрывает достаточно информации о своем местоположении, как будто пытается похвастаться перед небольшой группой людей. Такие люди, как я, которые знают толк в непристойностях.

Члены непристойного…как я.

Да, очень жаль, но я ни за что не пойду туда сегодня вечером.

Нет. Это безумие. Мне там даже не место. Я пошла только потому, что была с Эмерсоном. Что бы я вообще делала, если бы пошла одна? Люди будут заняты тем, что трахают друг друга, и я не смогла бы…

Прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, я оказываюсь в элегантном черном платье с глубоким вырезом и подолом выше колен. На моем телефоне запущено приложение Uber, и я жду снаружи, дрожа в своих туфлях на шпильках, потому что винный кайф проходит, и теперь я понимаю, насколько это безумно.

Прежняя Шарли никогда бы этого не сделала. Я не уверена, что нынешняя Шарли тоже поступила бы так. Но Шарлотта — она определенно сделала бы это. Поэтому, когда машина приближается с конца улицы, я напоминаю себе, что на сегодня я Шарлотта. Ничего не должно случиться. Я просто собираюсь потусоваться, может быть, снова немного понаблюдаю в коридоре.

Может быть, столкнусь с ним… нет.

Его там даже не будет. Он не любит ходить в клуб ночью, если только там не происходит какое-нибудь мероприятие. Так что, если он там, то, возможно, он там для того, чтобы найти кого-то или убить немного времени. Эта навязчивая мысль неприятно оседает у меня в голове, но я пытаюсь отмахнуться от нее, садясь в машину.

Когда водитель подъезжает ко входу в клуб, я машу ему на прощание и провожу свою нервную задницу до двери. Удивительно, но я чувствую себя немного спокойнее, когда вхожу через парадную дверь в маленький темный вестибюль.

Молодая блондинка за прилавком бросает на меня один взгляд и улыбается. Жаль, что я не могу вспомнить ее имя, поскольку она, очевидно, помнит меня.

— Добрый вечер, мисс Андервуд, — говорит она с лучезарной белозубой улыбкой.

— Добрый вечер, — вежливо отвечаю я.

Странно возвращаться. Я разрываюсь между чувством комфорта, как будто я все еще работаю здесь, и ощущением себя самозванкой.

Будь Шарлоттой. Я напоминаю себе об этом.

Девушка машет мне, и я улыбаюсь вышибалу, который открывает передо мной темную занавеску и тяжелую звуконепроницаемую дверь.

— Развлекайтесь, — Тихо бормочет он.

Прежде чем войти в главную комнату, я расправляю плечи, насколько могу, и поднимаю подбородок. Это похоже на притворную уверенность, но, честно говоря… в чем разница между настоящей уверенностью и фальшивой? Скорее ничем.

Итак, зажав клатч подмышкой, я с важным видом вхожу в комнату и замечаю, что здесь гораздо оживленнее, чем я когда-либо видела. Даже в ночь открытия и аукциона здесь было не так много людей.

Быстро осмотрев зал и заметив лишь несколько смутно знакомых лиц, я направляюсь к бару.