Ее глаза наполнились слезами. Она обожала его тело, красоту и грацию его великолепных форм и то волшебство, которое он ей дарил. Вдруг уже поздно и такое чудо обречено превратиться в прах?

Охваченная отчаянием, она принялась гладить его. Слезы застили ей глаза, но она ласкала его с исступлением, стремясь передать пальцами всю любовь и нежность, которую к нему испытывала.

— Не покидай меня, — прошептала Николь. — Мы так мало всего успели. Впереди еще столько неизведанного. Живи ради меня, Фокс! Я доставлю тебе удовольствие, наполню тебя радостью. Осуществлю все твои заветные мечты!

Он находился в царстве теней, корчащихся, угрожающих, гнетущих. Со всех сторон к нему подступила темнота, в которой таился враг, невидимый и опасный. Он подумал, что, вероятно, попал в ад, однако место, в котором он находился, не совсем соответствовало его представлению о преисподней. Здесь не было ни истязаний, ни пламени, ни страданий. Только тяжесть в груди и навязчивые тени. Ему невыносимо сильно хотелось разглядеть их лица, чтобы знать, кто преследовал и мучил его. Пока он их не видел, он не мог с ними схватиться.

Но он чувствовал, что должен с ними сразиться, инстинктивно сознавая, что обязан одолеть их и что от исхода борьбы зависит спасение его души. Но он не имел оружия и был беспомощным.

Тогда вдруг одна тень из беспросветной мглы дотронулась до него. Он ощутил, как ее пальцы сомкнулись вокруг его мужской плоти. Но он по-прежнему не мог пошевелиться. Он стиснул зубы, решив, что его хотят покалечить, оторвав символ его мужественности. Однако пальцы оказались нежными и ласковыми, что вызвало его недоумение.

Рука призрака провоцировала его, возбуждала. Он чувствовал, как крепнет и восстает его плоть. Тогда у него промелькнула мысль, что, возможно, это и считалось пыткой. Может, в преисподней грешников искушали демоны, а потом бросали без удовлетворения, обрекая на страдания. Ни избавления, ни облегчения не было, а только дразнящие, провокационные пальцы.

Демон, прикасавшийся к его плоти, имел женское обличье. Он догадался об этом по тому, как тень к нему прикасалась. Только женщина могла быть такой ловкой, нежной и искусной. Он вообразил демона с лицом Николь. Даже в аду он не мог от нее отделаться. Он готов пролежать так вечно, подвергаемый истязаниям своей безысходной любовью, желая ее даже после смерти.

Его возбуждение усиливалось. Он чувствовал, как набухал, наливался кровью и пульсировал ствол его мужественности. Но он не имел сил ни пошевелиться, ни утолить голод, рождавшийся в его недрах. Отдаленно его состояние походило на агонию и все же агонией не являлось.

Его плоть восставала. Хотя казалось невероятным, но его плоть твердела, наполнялась горячей кровью и раздувалась в ее руке. Николь с изумлением смотрела на копье цвета спелой сливы, которое стискивали ее пальцы. Главная часть его организма была живой, здоровой и сильной и отказывалась покоряться недугу, поработившему его тело. Ожившая плоть интриговала и соблазняла ее.

Она ласкала его, играла с шелковистым кончиком, поглаживая пальцами похожее на глаз отверстие, пока из него не выступила капля беловатой, как молоко, жидкости. Она еще раз бросила опасливый взгляд на дверь, потом склонилась над ним. Его пульсирующая плоть под ее пальцами была твердой и горячей. Она приблизила к кончику губы и слизала росистую каплю языком. Его сок любви. Капля слезы из слепого глаза его мужского естества. И она заставит его плакать от удовольствия.

Жидкость оказалась на вкус сладковатой, в то время как кожа солоноватой. Она провела языком по его поверхности, наслаждаясь нежностью кожи, гладкой и твердой одновременно. Сочный кончик наполнил ее рот наподобие спелого плода, целого и восхитительного. Она втянула его в себя глубже, пока бархатистый кончик не достиг ее зева. Ее рот от наслаждения наполнился слюной, и, закрыв глаза, она сделала несколько сосательных движений. Нежная кожа ее губ под воздействием его полноты растянулась и стала горячей. От прикосновения его толстой головки к ее глотке Николь пронзила дрожь.

Тогда она начала скользить вдоль него, подчиняясь трепещущему ритму. Ядро в ее недрах отозвалось пульсирующим эхом и при каждом движении его твердой плоти у нее во рту отвечало биением дрожи. Ее тело, казалось, припоминало ощущения, возникавшие в ней в тот момент, когда гладкий ствол его мужественности проверял глубины ее другой полости. Но его размер она не могла принять целиком. Он был слишком велик. Но ей гораздо приятнее обследовать его длину губами, скользить ртом вверх и вниз, задерживаясь чуть дольше на сочной распухшей вершине. Она слегка его покусывала, с наслаждением ощущая, как раздувается и трепещет он под ее пальцами от ласковых прикосновений. Ее проворный язык лизал его, сверлил, пробовал на вкус. Она облизала его сверху донизу, словно медоносные соты, наполненные сладостью, потом поднесла язык к отверстию на конце, где образовалась еще одна жемчужина белесой жидкости. После чего она начала легонько покусывать наиболее чувствительную часть мужского тела.

От разбиравшего его желания он был готов взорваться. Его набрякшую плоть засосал в себя жаркий рай. Его распаляли, возбуждая все больше и больше, нежные неотступные стискивания, терзали восхитительные, манящие губы, остужал зной влажный язык, дразнили, изощренно покусывая и пощипывая, крепкие зубы. Истязавший его демон знал каждое его тайное желание, каждую мечту. Воспользовавшись его сластолюбием, демон в женском обличье воспламенял его похоть, доводил до белого каления, увлекая за собой в преисподнюю. Он думал о Николь, о ее прекрасном нагом теле с широко расставленными ногами в ожидании его проникновения. Он сделал над собой нечеловеческое усилие, стремясь пошевелиться и дотянуться до нее…

Она ощутила, как напряглось его тело, и услышала стон. Пульсирующая волна прокатилась по его стволу, зажатому в ее руках, и выплеснула ей в рот горячее семя. Слезы радости брызнули у нее из глаз, когда она проглотила его. Он был живым, и его организм откликнулся на ее призыв.

Она отпустила его, чувствуя себя опустошенной и опьяненной. Во рту она все еще ощущала его слегка сладковатый привкус. Несмотря на тяжелое ранение, она сумела достучаться до него и восстановить между ними связь, соединить узы страсти и желания, сковавшие их между собой крепко-накрепко. Однако тот факт, что он ответил на ее ласки, отнюдь не служил доказательством того, что он не питал в душе к ней ненависти. Ей еще предстояло с ним объясниться и убедить понять мотивы ее поступков.

Его глаза были закрыты, а дыхание глубоким, и Николь не знала, в каком царстве блуждал его дух: в царстве ли снов или царстве теней. В испуге она дотронулась до его лица и с облегчением» вздохнула, когда его веки дрогнули, и глаза распахнулись. Тут раздался стук в дверь и заставил ее вздрогнуть. Святые небеса, она не могла допустить, чтобы ее застали в таком виде. НикОль быстро поправила одежду и отозвалась.

— Войдите, — крикнула она.

Вошла Гленнит. Она взглянула на Николь, потом на лежащего Фокса, и уголки ее рта дернулись в ухмылке.

— Я не сомневалась, что мой план сработает. Я полагала, что ты наверняка знаешь, как вернуть мужа к жизни.