Петру уже не требовалось таиться, выверять каждое слово и взвешивать каждый свой шаг. Он находился среди своих и доложил: «…зафронтовой разведчик Гальченко прибыл после выполнения задания в абвергруппе-102».

Результаты работы Петра Ивановича были настолько значимы, что руководитель Смерша Виктор Абакумов представил по ним отдельную докладную Верховному Главнокомандующему — Сталину.

24 июня 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за «проявленное мужество и героизм в тылу противника» Петр Иванович Прядко был награжден орденом Красного Знамени.

В июне 1996 года приказом Директора ФСБ России Николая Патрушева ему было присвоено звание «Почетный сотрудник контрразведки». И только после этого Петр Иванович был «рассекречен». Его деятельность как разведчика нашла отражение в документальном сериале «Зафронтовые разведчики», в сборнике «Смерш» и художественной книге «О нем доложили Сталину».

4 марта 2002 года, закончив работу над материалами о за-фронтовой работе Смерша, я возвратился домой, в Йошкар-Олу. Вслед за мной специальной почтой из центрального архива УРАФ ФСБ России был доставлен контейнер с делами Смерша. Сгорая от нетерпения поскорее обратиться к страницам этой захватывающей книги человеческих судеб, я, не дожидаясь, когда секретарь отдела старший прапорщик Александр Малышев доложит о регистрации материалов, прошел к нему в кабинет. Вместе мы занялись выборкой дел.

Одно из них — на обложке которого было выведено «Загадка» — уже самим своим названием вызывало неподдельный интерес. Судя по первым документам, операция продолжалась свыше двух лет и находилась на личном контроле у руководителя Смерша — Абакумова. Интриги добавляло и то, что результаты работы докладывались как Сталину, так и… Гиммлеру?! В тот день я не поехал домой, весь вечер и ночь провел за изучением дела…

Размытый силуэт «небесного тихохода» У-2 описал полукруг над лесной чащобой, скованной небывалой для ноября стужей, и пошел на второй заход. Армейский разведчик Виктор Бутырин приник к плексигласовому колпаку кабины и пытался отыскать огни сигнальных костров. Ночная тьма бархатным покрывалом укутала землю. Изредка среди туч проглядывал унылый диск луны и призрачным светом заливал окрестности.

Эти места Виктору были хорошо знакомы. В начале осени 1941 года здесь, у деревни Пендяковки, насмерть стоял его батальон. Трое суток гитлеровцы гусеницами танков утюжили передовые позиции рот ленинградских ополченцев и лишь на четвертые сломили их отчаянное сопротивление. Те, кто выжил, искал спасение в лесах, в их числе стрелок-пулеметчик младший сержант Бутырин. Тайными тропами, по ночам он и его боевые товарищи на седьмые сутки сумели пробиться в расположение частей Красной армии. Там их ждало фильтрационное «сито» особистов, искавших среди окруженцев гитлеровских агентов. Виктор благополучно прошел проверку, а вот у майора Гусева из разведотдела штаба Северо-Западного фронта к нему возникли вопросы. Беседа завершилась самым неожиданным образом: Виктора направили на краткосрочные курсы подготовки зафронтовых разведчиков. Подобного поворота он никак не ожидал.

Три месяца назад его жизнь висела на волоске. Поднимаясь по ступенькам мрачного особняка на Литейном, младший научный сотрудник центральной лаборатории гидродинамики Бутырин мысленно попрощался со свободой. Колючий взгляд следователя и «убойные вопросы», казалось, не оставляли ему шансов уйти от зловещей 58-й статьи Уголовного кодекса. Допрос, которому, казалось, не будет конца, завершился. Виктор плохо помнил, как оказался на улице. От безжалостной мясорубки репрессий, в которую угодили родители, его спасла война.

7 июля красноармеец Бутырин в составе маршевой роты отправился на фронт. Три месяца в окопах и ни одной царапины — это было чудом. Следующее произошло, когда армейский разведчик майор Гусев остановил на нем — сыне «врагов народа» — свой выбор. В пользу Виктора говорили не столько знание немецкого языка, навыки работы на рации, сколько месяцы, проведенные на передовой. Гусев в нем не ошибся. К ноябрю 41-го за спиной разведчика Бутырина были три заброски в тыл к гитлеровцам. Он оказался одним из немногих, кому удалось добыть ценные разведданные о противнике и вывести из окружения сотни красноармейцев.

На этот раз перед Виктором стояло более сложное задание. Ему предстояло легализоваться на оккупированной фашистами территории и наладить работу резидентуры военной разведки штаба Северо-Западного фронта по сбору информации о частях вермахта и организовать проведение диверсий на транспорте в районе Мга — Кириши и Мга — Тосно.

Самолет продолжал кружить над лесом, когда, наконец, внизу проглянул сплюснутый в вершине треугольник из костров. Пилот снизился. Виктор махнул на прощание и нырнул в темную бездну. Поток воздуха подхватил его и потащил в сторону озера. Огни сигнальных костров пропали из вида. Земля стремительно приближалась. Лес щетинился мохнатыми пиками елей. Виктор сжался в комок и в следующую секунду врезался в дерево. Острая боль пронзила позвоночник, и он провалился в темноту.

Сознание медленно возвращалось к нему, как сквозь вату, доносился остервенелый лай собак. Виктор с трудом открыл налившиеся, будто свинцом, веки. Перед глазами плыла и двоилась багровым оскалом волосатая пасть. Рука дернулась к пистолету и плетью упала на снег. Сознание снова покинуло его.

Очнулся Виктор в каменном мешке — камере тайной полевой позиции, ГФП 501. Ее начальник майор Карл Гофмайер, его заместитель обер-лейтенант Функ пронзительными взглядами сверлили парашютиста. На обмороженном и опухшем от кровоподтеков лице Виктора жили одни глаза, в них полыхал огонь лютой ненависти. Пытками упрямого русского не удалось сломить, и тогда Гофмайер перешел к шантажу. Перед глазами Виктора двоился его портрет в гитлеровской форме, а ниже был напечатан текст. В нем он призывал красноармейцев сдаваться в плен. Оказавшись перед беспощадным выбором, Виктор повел свою игру и согласился на сотрудничество. Под псевдонимом «Попов» Гофмайер направил его с заданием к партизанам.

Добравшись до базы отряда «дяди Вани», в беседе с командиром Виктор рассказал, что выполняет разведзадание командования Северо-Западного фронта. Первым же самолетом его переправили на «Большую землю». Он терзался перед выбором: рассказать Гусеву или промолчать о том, что произошло с ним во время последней заброски? Как поступают с гитлеровскими агентами, ему было известно. Враг стоял на подступах к Ленинграду, и военные трибуналы не скупились на смертные приговоры. Шли дни. Нести груз невольного предательства становилось невыносимо, и тогда Виктор обратился к военным контрразведчикам.

В особом отделе Северо-Западного фронта на слово ему не поверили и взяли в проверку. Ее результаты, прошлый послужной список убедили контрразведчиков, что с помощью Бутырина им удастся завязать важную оперативную игру с гитлеровской спецслужбой. Теперь уже в качестве зафронтового разведчика военных контрразведчиков Северова ему предстояло включиться в многоходовую операцию, задуманную на Лубянке. Главным козырем в ней выступал дядя Виктора — «Леонов», один из высших руководителей министерства путей сообщения СССР (НКПС). По замыслу контрразведчиков, «Леонов» и Северов должны были стать для гитлеровцев источником стратегической дезинформации. С этой целью Виктору отработали неординарное задание, позволявшее уйти из ГФП — сугубо карательного органа, в разведку: в абвер или «Цеппелин».