…Катастрофа затронула Остров, но в меньшей степени. Здесь не было бесчинств, войны и варварства, падения нравов и осквернения храмов. Был только сам хаос, горящие колодцы, рушившиеся хэльды, смерч, пронесшийся по всем ячейкам Острова и натворивший много бед, но все закончилось гораздо быстрее, чем он ожидал. Погибших оказалось немного. Все-таки оба Великих Колодца располагались очень далеко от Острова. Мастер помогал людям восстанавливать Агваллар как мог, но уже без прежней страсти и желания сделать лучше, чем было. Что-то умерло в нем, отгорело, отболело, осталась одна оболочка, все еще достаточно крепкая, чтобы продолжать жить. И он жил.

…А потом все опять повторилось, и Наземный мир умер и возродился, и снова он был похож и не похож на прежний. Мастера он уже не интересовал. Жизнь текла мимо него, он устал и одряхлел, но все еще был относительно крепок телом и ясен разумом. Те, кто теперь управлял Небесным островом, обращались с ним, как с богом, но ни почет, ни власть, ни слава не затрагивали его чувств. Он жил и жил, а когда в очередной раз увидел приметы надвигающейся беды, решил уйти. Спустившись на землю, он старательно вспоминал те слова, что в самом начале конца помогли ему вырвать у смерти неожиданный островок спасения. И слова снова пришли, всплыли неизвестно откуда, но теперь смысл их был понятен и прост, и он радовался, вкладывая в них все свои силы. Восторг творения оживил прах его души, Огонь жизни пылал в ней как никогда ярко, водопадом изливаясь на свободу, но теперь образы, рождавшиеся в его распаленном воображении, были совсем иными, чем прежде. Ему чудилась не обитель богов, прекрасная, воздушная, возвышенно-изящная, а обыкновенная земля, такая, какой была она в его молодости, с яркими, сочными красками, синим безоблачным небом, буйной зеленью, свежим ветром, живительными ливнями, жарким и щедрым солнцем…

Очутившись на новорожденном Острове, он поначалу решил, что заснул по дороге в Сагир – прилег отдохнуть в стороне от обочины, там, где трава была зеленее и гуще, да и задремал от усталости. В тот самый день, когда император пригласил его в столицу империи, чтобы обсудить нечто важное. Он огляделся, не узнавая места. Потом вдруг вспомнил. Что-то внутри его закричало от возмущения – нет, не было этого, не было пылающих колодцев, не было безумного смерча, из которого родился первый Остров, не было бессчетных лет бесполезной жизни. Всего лишь сон, тяжелый сон, какие часто снятся на закате солнца. Но представший его глазам мир, столь дорогой сердцу, был пуст и безлюден, хоть и полон жизни. И тогда он решил – сюда он никогда не приведет ни одно живое существо. Он устал и хотел одиночества. Он пробудет здесь до конца времен…

(Сезон Холода, Ард Эллар. Очаг Солнца)

– Я готов забрать твой камушек в любой момент, – сообщил Тэйну Рек, когда тот в очередной раз выбрался из Хранилища, пошатываясь от усталости. Вчера вечером, приведя Река в галерею хэльдов, он все-таки разведал с их помощью, где Ригойн хранит артефакт.

– Ты решил, куда дальше?

– Мне нужен еще один такой, – признался Тэйн. – Его хозяйка – женщина по имени Ора Ильне, живет в Сторожевом Очаге Ард Эллара. Мне – туда. Потом – домой, в Эргалон.

После обеда он снова занимался с Линарой. После упорных попыток, дважды заканчивавшихся слезами, ей все-таки удалось создать свою первую связку. Девушка в изнеможении плюхнулась на скамейку и, подняв на него глаза, заявила, довольно улыбаясь:

– Фу, будто огород вскопала. Ты всегда так устаешь, когда строишь свои собственные конструкции?

– Не так быстро, – улыбнулся Тэйн, испытывая непривычное чувство гордости: впервые выступив в роли учителя, он радовался и за нее и за себя. – Обычно усталость приходит гораздо позже. Все зависит от опыта.

Она кивнула.

– Значит, буду практиковаться… Теперь мне понятно, как с ними работают.

– Ты можешь использовать урд-знаки не только для быстрой активации хэльдов, но и для других целей, – продолжил Тэйн. – Например, для защиты. Или нападения. Знаки Небесного огня в связке с Ударом и Воздухом производят очень эффектный огненный взрыв. Чем больше знаков ты встроишь в связку, тем сильнее получится взрыв, тем больше у него будет радиус поражения.

Осуждение так явно проявилось на ее лице, что он отвернулся.

– Тебе часто приходилось убивать?

– Мне приходилось сражаться, – ответил он резко. – Защищая свою жизнь. И не только свою. Не знаю, умер ли кто-то от моих магических атак. Останавливать нападающих у меня хорошо получалось, – тут он вспомнил Ахтан, побоище в трайте и закончил уже спокойным тоном. – Возможно, кто-то погиб.

– А мечом? И вообще, как получилось, что ты, иллар островной выучки, взял в руки меч? – в ее голосе уже не было осуждения, только любопытство. – А сражаться ты умеешь?

– Умею – ответил Ройг. – После Острова я часто… тренировался. На учебных мечах – они деревянные. Или на манекенах.

–А ты мог бы… убить им?

Тэйн задумался. Он неоднократно задавал себе этот вопрос, и гораздо раньше, чем встретился в илломайнском лабиринте с той странной разумной тварью.

– Да, мог бы, – ответил он твердо. – Я не чувствую в себе… ограничений. Милосердия, смирения или страха за бессмертную душу, которые запретили бы мне сражаться. Да, на Острове мне постоянно твердили, что великое искусство не терпит насилия, что иллар не имеет права отнимать жизнь, – в голосе его теперь звучало отвращение. – Да, раньше иллары были неприкосновенны. Но времена изменились. И если я не изменюсь вместе с ними, то погибну.

Линара медленно поднялась со скамьи.

– Так думают все, кто сейчас разрушает наш уклад, – сурово ответила она. – Мол, времена другие, время Кэлленара прошло. Как ты не понимаешь! Именно это его и разрушает. Отсутствие веры, отказ от традиций… Вы, иллары островной школы, дали себе слишком много воли, – она пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь прочесть что-то важное для себя, но Тэйн спрятался за маску спокойствия и сдержанности. – Слишком много себе позволили. А теперь, когда все стало таким… неустойчивым, вы, вместо того, чтобы спасать положение, исправлять ошибки, хватаетесь за оружие.

– Слышали бы тебя островитяне, – усмехнулся Ройг с горечью. – Кимр, например.

– А что?

– Повторяешь его слова. Точь-в-точь.

– Значит, не так уж они неправы, – отрезала Линара сердито. – Должно же быть у тех, в чьих руках могущество, хоть что-то святое?

Яркие ее глаза метали молнии, с губ готовы были сорваться гневные слова. Волосы опять выбились из-под шарфа, покрывавшего голову, гибкая сильная фигура напряглась от едва сдерживаемого возмущения.

– Кто-то собрался шиаллах изучать, – улыбнулся Тэйн, любуясь ею. – Боевые шайолы.

– Шиаллах – это не Кэлленар, – возмущенно продолжила Линара. – Он более древний. Он был еще до кэн-ли, – горячо возразила она, видя скептическую ухмылку на лице Ройга. – С его помощью создали Кэлленар!