– Или иначе, – вдохновилась я произведенным намужчин впечатлением, – Лев Георгиевич убивает любовницу, подходит к ней, амертвая Рита царапает его, вскакивает, откусывает пуговицу с пиджака и умирает– теперь уже навсегда. Вам какая из версий больше нравится?

Гладков и Вульф молчали.

– Можно мне посмотреть на ящик стола вкабинете Льва Георгиевича? – спросила я.

– Пошли, – после короткого колебанияраспорядился Паша.

Мне пришлось около получаса с помощью мощнойлупы изучать оборотную сторону ящика, пока я не увидела крохотное, едва различимоеотверстие.

– Вот здесь был гвоздик, – обрадовалась я, –зови эксперта. Надеюсь, на счастье Льва Георгиевича, специалист сможетподтвердить мою догадку: некто сначала вбил сюда тонюсенький шпенек в надеждезаполучить кусочек кожи начальника. А когда операция удалась, попросту выдернулгвоздь. Твои ребята допустили ляп, они отметили, что из днища ничего не торчит,и успокоились, не стали искать дырку.

– Не знаю, – протянул Паша, – это, возможно,нора древоточца?

– Криминалист развеет все сомнения, – заявилая. – Дайте мне поговорить со Львом Георгиевичем.

– Он без адвоката ни с кем не общается, –отрезал Гладков. – Тесть ему такого пройду нанял!

– Разреши нам поболтать в твоем кабинете, а нев комнате для допросов, – настаивала я.

– Это невозможно, – отрезал Паша.

– Ты же не хочешь запихнуть на зонуневиновного и оставить на свободе настоящего убийцу? – выдвинула яжелезобетонный аргумент.

Гладков схватился за голову и, не говоря нислова, вышел из кабинета.

Макс щелкнул языком:

– Лампа, готов дать тебе самый большой оклад,мне необходимы такие люди. Я ошибся. Госпожа Романова не бультерьер, она танк сменталитетом ромашки.

– Странное сравнение, – удивилась я, – вродеперфоратора с глушителем.

– Прекрасная вещь! – обрадовался Вульф. –Перфоратор с глушителем! Сколько бы людей подарило его своим соседям! Ну почемуни одна фирма по сию пору не додумалась его изобрести?

Примерно с полчаса мы с Максом пикировались, инаконец в кабинет вернулся Павел.

– У тебя двадцать минут, – предупредил онменя. – В коридоре, у двери, будет стоять охрана. Эй, вводите его! Мы с Максомпока в буфет сходим.

Когда Лев Георгиевич очутился передо мной, япопросила конвойного:

– Снимите с него наручники.

Парень в форме молча расстегнул «браслеты» ипокинул кабинет.

– Без адвоката разговаривать не стану, –заученно заявил Райкин.

Я обвела рукой кабинет:

– Это не комната для допросов. Двустороннегозеркала нет, звукозаписывающей аппаратуры тоже. А главное, я не сотрудникмилиции, не веду протокол, мы сидим без свидетелей, ведем частный разговор. Но,что еще более важно, я, наверное, единственный человек, который вам верит.

Лев Георгиевич исподлобья покосился на меня:

– Я ничего не знаю.

– Я нашла на наружной стороне ящика вашегостола след от выдернутого гвоздика, – дала я в руки Райкину козырь, – а еще,думаю, письмо Маргарита писала не вам.

– Да? – он забыл свою роль. – Правда? Посланиетак хитро составлено, там нет имени адресата, его легко любому подсунуть. Мнене верят, но я не виноват.

– Не обидитесь, если скажу, почему считаю, чтопослание не для вас? – улыбнулась я.

– В моем положении обижаться смешно, – мрачноответил Лев.

– Маргарита называет любовника «мой журавлик»,но вас никак нельзя сравнить с длинноногой тощей птицей, – продолжала я, – будья на месте женщины, то обращалась бы к вам «медвежонок», «котик», «ватрушечка».

– Ну и глупости лезут бабам в голову, – нескрыл презрения к женскому полу начальник.

– Вы полный, с брюшком, – продолжала яневозмутимо, – вам отлично подойдет кличка «Винни Пух» или «поросеночек». Но«журавлик»? Письмо адресовано не вам, его подбросили. Есть идеи, кто мог этосделать и зачем?

Лев Георгиевич пожал плечами, я откинулась наспинку кресла:

– Спасение утопающих – дело рук самихутопающих. Вы попали в нехорошую ситуацию, я вам не враг. Соберитесь с силами ипопробуйте доказать, что не имели ничего общего с Маргаритой. Если отпадет фактвашей любовной связи, дело развалится.

– Спросите кого угодно, Райкин не бегал побабам! – нервно воскликнул Лев Георгиевич. – Я люблю Инну, дружу с тестемИваном Ивановичем. Жена и ее отец – мои самые близкие люди, я не могу ихпредать, у меня стабильный брак. Мне посторонние бабы не нужны, я вообще их нелюблю!

– Вероятно, вы говорите правду, – сказала я. –Похоже, вам действительно комфортнее работать с представителями сильного пола,даже секретарь у вас мужчина.

На дне глаз Льва Георгиевича мелькнулостранное выражение, похожее на страх.

– Разве это запрещено? – резко пошел он внаступление.

– Конечно, нет, – кивнула я, – но немногонеобычно. Как правило, начальники сажают в приемной шикарных блондинок.

– Жена ревнивая, – коротко пояснил Лев.

– Господи, – всплеснула я руками, – развенепременно надо спать с секретарем? Мужчине достаточно смотреть на симпатяшку,это бодрит.

– Мне для тонуса лучше кофе выпить, –огрызнулся Лев.

– Жаль, вы не хотите себе помочь, –пригорюнилась я, – вам светит пожизненное.

– Сомневаюсь, – выпалил Лев, – я ни при чем.

– Тогда найдите что-нибудь в свою пользу, –заорала я, – неужели мне одной хочется вас спасти? Кого вы покрываете?

Лев Георгиевич перекрестился:

– Никого. Меня подставили.

– Кто?

– Не знаю.

– Зачем?

– Понятия не имею! – процедил Райкин. – Меняскоро выпустят, я тут ни при чем.

– Маловероятно, учитывая, что вам собралисьприписать всех жертв снайпера, – объявила я. – Медведева отпустят, а вас на егоместо устроят.

Лев Георгиевич посерел: