Я хватаю со стола кувшин с водой – там от силы стакан – и выплескиваю содержимое на кресло. Ткань шипит, огонь затухает, выпуская облачко дыма. Уцелевший язычок пламени добиваю ногой.

Слава богу! Я ставлю ненужный кувшин на пол.

– Эль…

Отражение Фионы в стеклянной стене в страхе прижимает к щекам ладони.

– Что еще? – Я оборачиваюсь.

В углу у двери пульсирует непонятное мерцание. Присматриваюсь… Языки пламени в книжном шкафу, на нижней полке! Книги в мягком переплете, карты, туристическая литература – все горит, словно хворост.

– Господи… – шепчу я.

Огонь охватывает шкаф целиком и добирается до дубового сундука. Из пластиковых кармашков фотоальбомов вырываются сине-зеленые завитки безжалостного пламени, а над ними вьется едкий дым.

– Нет! – кричу я, бросаясь к сундуку и падая на колени.

Спасти, спасти хотя бы один альбом! Невыносимый жар отгоняет меня назад. Вскочив на ноги, я беспомощно наблюдаю, как огонь пожирает самое дорогое: открытки от Флинна, фотографии матери, мои дневники, журналы… Целая жизнь сожжена за считаные секунды.

В комнате ревет пламя, скрежещут трескающиеся доски.

– Надо выбираться! – Фиона тащит меня за руку прочь.

К потолку поднимается горячее, темное облако дыма.

Воздух обжигает легкие, я прикрываю рот горлом свитера. Мы спешим к дверям, но там такое пекло, что не пройдешь, – рама превратилась в огненное, смертельно опасное кольцо.

Клубы дыма под потолком становятся гуще, мы пригибаемся к полу.

– Что теперь делать?! – В голосе сестры отчаяние.

Думай, думай… Я разворачиваюсь к разбитой стеклянной стене – единственный выход там.

– Помоги мне! – кричу я, хватая тяжелый дубовый стул с резными ножками.

Мы оттаскиваем его от письменного стола к стене и направляем ножки в стекло.

– На счет три! – командую я.

Размахнувшись, мы с силой бьем стулом в поврежденную середину, расширяя отверстие, второй раз, третий. Остальное я выбиваю ногой, осколки ссыпаются с джинсов на пол.

– Надо прыгать! – объявляю я сестре.

Под кабинетом выступает балкон спальни, однако добраться до него нелегко – придется одолеть зазор в несколько футов. Если ошибешься, упадешь на острые скалы.

– Нет, не могу! – чуть не плачет Фиона.

Я тащу ее за руку по хрустящему под ногами стеклу.

– Прыгаем по моей команде! Постарайся сильнее оттолкнуться! Хорошо?

Сестра молчит, в ее взгляде дикий страх. Я помогаю ей забраться на край разбитой стены. Непростое дело! Мы стоим в облаке черного дыма, пригнувшись между острых зубцов стекла. Даже за металлическую раму не ухватишься, так она раскалена.

Времени нет – надо прыгать.

– Готова?

Я крепче сжимаю руку сестры.

– Один… два… три!

Когда мои ноги отталкиваются от края, ладонь Фионы выскальзывает у меня из пальцев. Вокруг черная ночь. Из моего горла вырывается крик, с высоты ему вторит другой.

Я падаю в темноту одна, позади – озаренный языками пламени кабинет.

Приземляюсь неудачно, удар выбивает из легких весь воздух.

Спустя несколько секунд сознание возвращается. Похоже, я снова могу дышать! Пошатываясь, встаю на ноги, кружится голова. Кажется, разбила лоб. Проверяю – на пальцах кровь.

Что происходит наверху? Сначала вижу только бушующий пожар. Огонь объял всю комнату, поглотил и кресло, и шкаф. Но где же сестра?..

– Фиона-а!

Она все-таки прыгнула… и промахнулась?

Нет, только не это…

Медленно-медленно зрение обретает четкость, и я различаю на краю разбитой стеклянной стены скрюченную фигурку, прикрывающую голову руками. За ее спиной полыхает огонь, из пролома в ночь вырывается черная струя дыма.

– Фиона, прыгай!

Никакой ответной реакции.

– Фиона, пожалуйста! Прыгай! Скорее!

С моря, из-за скалы, налетает очередной порыв ветра и врывается в кабинет. Языки пламени выплескиваются из разбитой стены наружу.

Фиона издает пронзительный вопль обожженного человека.

Все происходит с головокружительной скоростью: сестра вдруг поднимается на ноги и шагает в пустоту.

Не так! Неправильно! Слишком наклонилась вперед! Она отчаянно молотит воздух руками и ногами. Надо было отталкиваться сильнее и прыгать дальше!

Мне только и остается, что смотреть, как Фиона летит в темноту: волосы развеваются, в расширенных глазах ужас.

Падая, она вытягивается, цепляется каким-то чудом ногой за балконные перила и валится на деревянный пол. Жуткий хруст коленных чашечек, истошный визг… Озаренная светом луны, бледная, сестра лежит, распластавшись, на балконе. Голова вывернута вбок, на губах кровь, глаза закатились.

– Фиона! – Я бросаюсь к ней.

Она издает полустон-полувсхлип.

Через окно спальни видно, как дым окутывает коридор и ползет к лестнице. Пора уходить!

Я пытаюсь поднять Фиону, но она страшно кричит. Ясно – на ноги ей не встать.

Когда я опускаю ее на пол, из кабинета выпадает горящий кусок ткани и, зацепившись за край балкона, осыпает нас мелкими угольками. Я торопливо их стряхиваю. Времени мало, надо спасать сестру.

Я обхватываю ее вокруг груди и, собрав все силы, тяну с балкона в спальню. Мышцы спины едва не лопаются от напряжения; стиснув зубы, я выбираюсь в коридор, хочу на секунду перевести дух, но дым такой густой и тяжелый, что меня душит кашель. Огонь наверху пробивается сквозь двери, расползается по невидимым шахтам, прожигает внутренние стены.

Покрепче сжав Фиону, я волоку ее вниз по лестнице. Вопреки ожиданиям, она не вскрикивает от каждого удара о деревянные ступени – вообще не издает ни звука.

Наконец-то, первый этаж! Я хватаю с бюро телефон, распахиваю дверь наружу и последним усилием вытаскиваю сестру из дома на восхитительно холодную подъездную дорожку.

Одной рукой я набираю номер экстренной помощи, другой пытаюсь нащупать на шее Фионы пульс. Слабый, но есть. Я поднимаю валяющееся на крыльце пальто, укрываю им сестру и устраиваюсь рядом в ожидании врачей. Скорей бы завыла сирена, скорей бы замигали в темном проулке голубые проблесковые маячки…

Внутри дома беснуется огонь, снаружи кружит, свистит морской ветер, грохочут о скалы волны. Я плотнее закутываю пальто на плечах Фионы.

Сестра, бледная как призрак, неподвижно лежит на земле.

Я закрываю глаза. Ну же, «скорая», поторопись! Неустанно шумит накатывающий на берег прилив.