Роясь в укромных уголках памяти, я быстро набрасывала задумки в блокнот. Старые идеи, трепеща крыльями, проносились как стайка птиц – слишком быстро, даже цвет перьев не рассмотришь.

Когда-то я представляла женщину, которая едет на пыльном пикапе через канадские равнины, на пассажирском сиденье пристегнут ребенок, фары забрызганы кровью, к бамперу прилип пучок человеческих волос. Увы! Когда я начала присматриваться к картинке, то не смогла разглядеть ни выражения лица этой женщины, ни поворотов, куда мог бы вырулить сюжет.

Я приготовила новую чашку кофе и, отхлебывая на ходу напиток, обожгла верхнюю губу. Нужно что-то приблизительное, расплывчатое, на один-два абзаца. Чисто концепцию. Как сказал литературный агент, необходимо показать широту идей.

«Даже если тебе предложат контракт на вторую книгу, необязательно воплощать предложенную сейчас задумку».

Боже, подумать только: контракт на вторую книгу!

Отодвинув картонную коробку с мамиными фотоальбомами, я плюхнулась на диван. Меня захлестнула новая волна горя и отчаяния. Как хотелось бы с ней поговорить! Мы бы ночь напролет перекидывались идеями, черпая их из любимых книг, придумывали бы, как по-новому развить сюжет…

Я едва не позвонила Фионе, однако стоило вообразить ее сухой, резкий тон, недоумение, что ее не уведомили о встрече с издателем… Словом, нелепая мысль. Нет уж! До сих пор чужая помощь мне не требовалась.

Я решила дать мозгу отдых минут на десять, прежде чем снова взяться за блокнот.

Вытащив мамин фотоальбом – как оказалось, рождественский, – я начала разглядывать снимки в пластиковых кармашках: в основном тусклые зимние пейзажи да мы с Фионой на розовом ковре в волнах разорванной оберточной бумаги. Вторым мне попался коричневый альбом в мягком кожаном переплете. До чего же я удивилась, когда обнаружила вместо фотографий пачку листов, исписанных маминым наклонным почерком! Первая мысль – коллекция писем, но при ближайшем рассмотрении я заметила на страницах заголовки глав.

Похоже, одна из маминых историй, которые мы когда-то читали. Листы перекочевали ко мне на колени, глаза заскользили по строчкам… Нет, текст был новый, незнакомый – настоящее сокровище, частица матери, воспоминание, не затертое среди прочих.

За считаные минуты я с головой погрузилась в книгу. Это напоминало красочный сон, персонажи были такие живые и яркие, что хотелось забраться на страницы – болтать с героями, сидеть рядом, вместе грустить…

В комнате стемнело, часы летели незаметно. Какое искусное сплетение сюжетных нитей, какая структурированность повествования, какой напряженный ритм! Завороженная красотой истории, я прервалась лишь раз – включить свет и накинуть на колени одеяло.

Утро застало меня на последней странице. За окном щебетали птицы, сигналил сдающий назад фургон, шумел мусоровоз. Физически я устала, но душа моя пела. Вот так мама! Какой роман написала! Мне не терпелось поделиться с Фионой.

Отложив рукопись, я пошла в душ. Надо было прийти в себя, разложить мысли по полочкам. Кроме того, до встречи с литературным агентом оставалось всего несколько часов.

Когда на голову полилась вода, я увидела у ног свежую каплю крови. Расплывшись под моим загипнотизированным взглядом в кляксу, она быстро утекла в слив. Свой цикл я изучила хорошо и чутко реагировала на малейшие изменения в самочувствии; тупая боль в пояснице или ощущение легкой вздутости в животе означало: скоро начнется. Лучше заранее знать, что организм снова тебя подвел, чем дожидаться красного доказательства.

В этом месяце я пропустила обычные признаки – даже немного размечталась… Не знаю почему. То ли смены в кафе выдались особенно загруженные, то ли отвлекло волнение из-за встречи с издателями.

Два с половиной года попыток. Двадцать девять циклов – каждый раз исход один. Пора было менять картину будущего, в которой я до сих пор рисовала себя матерью. Раз не суждено мне раскладывать по подушкам крохотные пижамки с цыплятами или учить пухлого малыша азам безопасного перехода через дорогу, значит, надо искать возможности стать кем-то еще.

Выключив воду, я завернула в полотенце влажные волосы и вернулась к ноутбуку. От агента уже пришло взволнованное сообщение: «Готовы поразить издательство новой идеей?» Что ж, возможно, моя судьба – стать писателем.

В этот миг я ощутила внутреннюю связь с матерью, ее ласковый взгляд – будто она дарила мне стопку исписанных страниц, говоря: «Возьми! Осуществи мечту!»

В конце концов, агенту надо отправить всего пару абзацев, самую суть маминой истории. Больше мне ничего и не понадобится, главное – показать, что задумки у меня есть.

Поступок не казался ни судьбоносным, ни даже задающим направление. Я быстро набрала два коротких абзаца, натянула униформу и пошла на работу.

– Я пошла на работу, – продолжаю я объяснять Фионе. – Безо всякого чувства вины. Да, я отправила мамин сюжет, но книга-то уже написана. Долгих восемнадцать месяцев я трудилась над собственным романом, и редактор им заинтересовался.

Фиона неподвижно сверлит меня взглядом.

– В тот же день, чуть позже, агент сообщил мне по телефону, что издательство готово сделать предложение.

Позвонили в рабочее время. Прислонившись спиной к двери кладовой, вне себя от ликования, я прижимала телефон к уху. Меня распирало, ноздри щекотал аромат нового, великолепного, будущего, без черного фартука вокруг бедер и посудомоечной машинки с грязными чашками.

Я слушала агента, сосредоточенно кивая. Только бы не оборвалась связь – этот жизненно важный звонок!

– Издательству понравился ваш роман. Сказали, что язык красивый, свежий, но идея… слабовата для текущей ситуации на рынке. Сюжет чересчур спокойный, не продашь – нечем зацепить читателей. А вот в замысел второй книги они просто влюбились! Говорят, то, что надо.

Волшебное ощущение подъема, переполнявшее грудь, резко сдулось, выбив воздух из легких.

– Итак, что вы думаете? – радостно спросил агент, уверенный в моем положительном ответе.

Серьезный контракт с крупным солидным издательством – это ведь мечта любого писателя. Как признаться агенту, что замысел второй книги, в который влюбились редакторы, – чужой? И сделка по первому роману сорвется, и литературный агент уйдет.

Но мне так хотелось опубликовать свою книгу! История на девяносто тысяч слов – сколько сил в нее вложено! А кучка людей в стеклянном лондонском небоскребе обсудили на совещании литературные тренды, модные обертки и решили, что мой роман не годится для продажи. В отличие от крошечного отрывка, наспех набитого перед выходом из дома в электронном сообщении.

И они были правы.

Я смотрю на Фиону.

– Я приняла предложение. Решила, что это только начало. Мамина книга поможет мне подписать первый контракт с издательством, а затем я вернусь к собственным историям.

Мне давали пятнадцать тысяч фунтов аванса. Кто бы мог подумать, что агент продаст права на книгу по всему миру! За мамину историю бились в три тура двенадцать издательств Германии. Редакторы из Голландии забрасывали меня, как выражался агент, «любовными письмами», расхваливая свои издательства и объясняя, почему надо выбрать именно их. Американский редактор уже инструктировала иллюстраторов по обложке романа, который станет бестселлером наступающего лета.