– Ну, Ильдик! – возложив широкие ладони на колени, Ведомил кивнул Хильдингу. – Привел? Эти вот два молодца? Ну, рассказывай. Кто такие?

– Мы можем и сами рассказать о себе, если тебе угодно выслушать, – почтительно, но с твердостью, в которой таился вызов, ответил Годред. Возможно, Ведомил думал, что они не знают славянского языка. – Я – Годред, это – мой младший брат Свенельд, мы сыновья Альмунда, воевода Олава, князя Хольмгарда. Мы вдвоем возглавляли войско Олава по пути от Хазарского моря домой, а теперь он доверил нам войско, чтобы пройти на западные окраины хазарских земель. Мы пришли к тебе, чтобы просить позволения пройти через твои владения, и готовы дать клятвы перед вашими и нашими богами, что не причиним никакого вреда ни людям твоим, и их имуществу. Ради дружбы и уважения господин наш, князь Олав, прислал тебе и жене твоей эти дары заморские.

Он сделал знак Хольми, и тот раскрыл короб.

– О ты какой бойкий! – промолвил Ведомил и взглянул Годо в лицо так, будто удивлялся, что у того вообще есть лицо – до этого он посматривал им куда-то в середину туловища, а по большей части изучал земляной пол обчины. – Привезли чего? Показывай.

Свен вынул большое покрывало из тонкого шелка, шапку на куницах, поднес все это Ведомилу. Тот надел шапку на руку и стал вертеть перед собой, на самого Свена обращая внимания так же мало, как если бы тот был купцом. «Сейчас скажет, плоховата шапчонка, нет ли чего получше?» – подумал Свен. Да и маловата, она, пожалуй, на эту голову, похожую на грубо обработанный топором конец бревна.

– Это тебе, Мирята, – Ведомил положил шапку на колени молодцу, сидевшему рядом.

– Это для княгини, если тебе угодно. – Свенельд развернул тонкое, блестящее покрывало с золотисто-желтыми, красными и тонкими зелеными полосами.

Покрывало понравилось больше: Ведомил и родичи долго его щупали, рассматривали и встряхивали.

– Ну а это для тех, кому пожалуешь, – Свен развязал мешочек и высыпал на стол перед Ведомилом перстни, низки бус и шеляги.

Старейшины осторожно тянули шеи, стараясь рассмотреть дары.

– Ну и чего ж вы, молодцы, от меня желаете? – Ведомил снова сложил руки на коленях. – Вам бы по-умному к делу подойти, по-вежливому, по-ученому. Сперва бы людей прислать – голова с поклоном руки с подносом. Обсказать все как следует, позволения попросить. А вы набежали сразу с войском, будто обры. А ну как я разгневаюсь? – Он наклонился вперед и опять пожаловал их прямым взглядом. – Ну как не дозволю?

– Нам стало известно, что конница буртасов разоряет земли, тебе подвластные, – холодно заговорил Годред, но Свен видел, что брат уже порядком раздосадован. – Что Улав ушел с дружиной навстречу врагу и собирает ратников. Неужели ты разгневаешься, получив в помощь себе три сотни умелых, хорошо вооруженных, опытных воинов?

– В помощь? А я у вас просил помощи? Может, мне и не нужна никакая помощь! А войско я чужое пусти! Откуда мне знать, что вы за люди, чего хотите?

– Я рассказал, кто мы и чего хотим, – напомнил Годред.

Но Ведомил его не услышал.

– Пусти! Может, вы в сговоре с теми шишигами конными? Они с той стороны, вы с этой – а я вас пусти? Пусти козла в огород…

– Мы не можем быть с ними в сговоре! – почти перебил его Свен, пока Ведомил не сказал чего похуже.

Про «козла» у него скорее к слову пришлось, само на язык прыгнуло, чем из намерения оскорбить, но он был из тех людей, кто наносит людям обиды, даже не задумываясь о такой возможности, а потом возмущается, ощущая полную свою невинность, если ему ответят тем же.

– Хазары уже нападали на нас, еще весной, когда мы проходили через их земли! – продолжал Свен, хотя уже понял: Ведомил не любит слушать, и очень трудно вколотить ему в голову мысли, которых там не было. – Они убили много наших людей, мы поклялись отмстить им. Для этого мы идем. И ты видишь, что нужно наказать их. Они напали и на твои земли. Нам следует объединиться, пока они не натворили бед.

– Из-за чего… – начал молодец, которому князь отдал шапку. – Позволь, батюшка, я поговорю с ними?

– Поговори! – пропыхтел Ведомил, уже уставший от беседы.

– Это Мирослав, старший сын его, – шепнул Хильдинг. – А вон, позади него – Гостимил, младший.

Мирослав выглядел ровесником Годо; русые волосы, рыжеватая бородка; лицо, простое, но смышленое, внушало надежду, что столковаться с ним будет легче, чем с отцом.

Свен принялся рассказывать о битве на Итиле, стараясь не выдать своей досады. Он уже не раз замечал: почти все, кто уже знал о тех событиях, желали услышать о них из уст самих участников и только после этого начинали верить, что знают правду. Честно говоря, он и сам с трудом поверил бы, если бы все это случилось с кем-то другим.

– Да ну что… – как и многие до него, усомнился Ведомил, когда Свен закончил. – Вы, видно, сами их обидели чем-нибудь. Владыку хазарского. С чего бы им на вас набрасываться?

– Они хотели нашего добра, – Свен уже понял, что здесь не нужны тонкие доводы, а нужны самые короткие и прямые. – А сейчас они хотят твоего добра.

– Взгляни сюда, – Годо показал на три своих шрама на лице; им было уже полгода с лишним, но они еще ясно выделялись на загорелой обветренной коже. – Это оставили мне они, хазары, когда напали на нас нечаянно. Я им этого не прощу и буду мстить.

– Да, попортили тебе красоту, – с неожиданным пониманием отозвался Ведомил. – Девки теперь… Женат?

– Нет. Но Олав отдаст за меня свою дочь, если я сделаю то, зачем пошел.

– Родич, стало быть, будешь, своему князю. – Этот довод тоже был Ведомилу понятен и прояснил для него все дело. – Ин ладно. Но коли вы по своей надобности идете, то мне… М-м… – Он припомнил то, что недавно слышал, – от той добычи, что возьмете, половина следует.

– Хм! – Свен зажал рот рукой, делая вид, будто кашляет, пытаясь сдержать досадливый смех.

– Да ётун тебе в зад! – прошипел Годо, к счастью, по-варяжски.

– Раз такой обычай! – оправдался Ведомил, и сам понимая, что разевает рот уж очень широко.

– Ты слышал, княже, – несколько кривясь, но стараясь не выходить из границ почтительности, ответил Свен, – что те люди, которые недавно хотели половину нашей добычи… довели дело до беды. Больше мы не станем заключать таких договоров. Но если ты покажешь себя нашим другом, то не сомневайся –