Андрей, выгребая из лотка крупные камни, поначалу подумал, что и впрямь нашел самородок. Треугольный, тускло поблескивающий камешек вес имел явно аномальный.

Подкинув его в ладони, Андрей скривился:

– Не золото это, слабовато блестит.

– Дай-ка сюда! Не блестит ему… Да я раз самородок грамм на двадцать намыл, и был он вообще почти черный – пленкой окислов покрыт.

Бегло изучив находку, Олег покачал головой:

– Нет, это не золото. Но все же ты меня озадачил – не могу понять, что это такое.

– Похоже на пакет молочный, со времен детства такой помню. Еще при Советском Союзе продавались.

– Я тоже такие помню. По-научному подобная форма называется тетраэдр. Вот только это не кристалл… Похоже на бронзовый тетраэдр, по высоте сантиметра четыре. И глянь, на грани символ какой-то проступает – на кельтский крест похоже.

– Вижу. Выходит, искусственная штучка.

– Запросто. Мы при промывке золота чего только ни находили: монеты, подковы, гвозди кованые, свинцовые пули для пращи, наконечники стрел, пластины от доспехов. Вся эта археология тяжелая, вот и попадается нам. На Земле у старателей такая же ерунда: при съемке металла с промприбора[15]иной раз сотни монет и пуль поднимают.

– Может, тут еще много таких пирамидок бронзовых? – предположил Андрей. – И интересно, для чего она вообще?

– Не знаю, я не археолог. Однажды, еще на Земле, мне попалась висюлька непонятная, думал, что это украшение. А когда показал археологам знакомым, те объяснили, что это от прялки деталь какая-то. С тех пор о подобном не сужу. Может, это гирька простая – перец, допустим, такими взвешивали. Но надо бы место запомнить, для будущих археологов.

– Можно, я себе оставлю? Вроде талисмана – моя находка из первого промытого своими руками лотка.

– Да оставляй, конечно, мне эта «гирька» точно не нужна. А насчет лотка ты загнул, даже камни не все скинул.

– Так я домою сейчас, отвлекся на эту пирамидку. Мне, кстати, понравилось песок мыть. Может, в старатели меня порекомендуешь?

– Ясно. Так вот чего ты за лоток хватаешься… Без работы боишься остаться? У нас не останешься. У нас ее больше, чем рабочих рук. Нет тебе дороги в старатели, забудь.

– Почему?

– По кочану. Ты электронщик, вот электроникой и будешь заниматься. Все уже без тебя решили.

– Да какая тут электроника…

– Как это какая?! Ты рацию видел нашу?

– Видел, полное убожество.

– Вот тебе и первая работа будет – обеспечить нас хорошими рациями. Деталей у нас хватает: куча поломанной техники под распайку есть. Телевизоры, компьютеры, музыкальные центры и разный другой хлам – Паук у нас это добро днями напролет курочит. Электричество свое есть, маленькая электростанция на ручье. Это твоя начальная база для работы. Начнешь с раций и телефонов, а дальше… Дальше надо прогресс будет серьезно двигать. Вечно жить на земной рухляди мы не сможем, придется свою электронную промышленность создавать. Разные резисторы-конденсаторы, а там и полупроводники…

– Ну ты меня не очень-то переоценивай… Память у меня хорошая, но не настолько. Справочники нужны, литература…

– У нас есть несколько рабочих компов, куча дисков с разной инфой – покопаешься. У вокза… В общем, в одном месте нарыли магазин книжный с большим букинистическим отделом – там тоже технической литературы немало.

– Да ладно тебе стесняться, про ваш центр катастрофы даже я знаю.

– Да уж… Наверно, пингвины в местной Антарктиде и те уже про него знают… В общем, с лотком в артели тебе работать никто не даст. С Добрыней я уже говорил – он от радости кипятком… В общем, очень рад был, что ты в этом деле разбираешься. Нам такие спецы позарез нужны.

– Приятно, что мои скромные способности уж заранее ценят – попробую не подвести. Хотя, если честно, работа на свежем воздухе, вот так, с лотком, мне нравится.

– Ага. Особенно осенью, когда дождь месяц льет, понравится. Или весной, на открытии промывки, когда из шурфов тащат первые пробы, и ты, разбивая ледок на луже, промываешь их в далеко не теплой воде – здравствуй, ревматизм. Не надо путать курорт с каторгой: золотые прииски Колымы вспомни – было бы там так приятно работать, работали бы на россыпях свободные люди. А на деле все по-другому: зэков на северное золото гнали со всей страны. И помирали они там такими ударными темпами, что их хоронить не успевали.

– Ладно, верю. Олег, можно еще попробовать помыть? Все же хочется хоть одну золотинку найти.

– Не сможешь, шлих доводить у тебя не получится. Тут опыт нужен, золото на косах мелкое очень.

– Ну хоть попробую.

– Да мой сколько душе угодно, держи лоток. Только не отходи далеко, часовые должны тебя видеть. Район неизвестный… мало ли что…

– А ты куда?

– Да я назад – обеденный сеанс связи. Главный сеанс, основная болтовня в это время – по утрам и вечерам просто перекличка в стиле «я живой – и я тоже».

– У вас рация убогая, только ключом передавать можно.

– Передавать да – проблема. Зато слушать можно нормально. Главное, чтобы ловило хорошо.

* * *

Сеанс связи Олегу не понравился.

Вроде бы все хорошо, но чего-то не хватало. Не хватало голоса Добрыни.

Это было очень необычно.

Радист «Варяга», приняв радиограмму Олега, зачитал ее в эфир после своего доклада. Слабенький приемник не позволял хорошо слышать станцию поселка, но иногда фразы прорывались вполне отчетливые, и было ясно, что говорит там Паук.

Интересно, куда Добрыня подевался? Еще ни разу за время похода он не пропустил полуденную связь. Утреннюю и вечернюю почти не посещал, но на дневной как штык сидел. Может, отправился к Кругову или вообще к Монаху визит наносит – он ведь давно с ним хочет встретиться? Или в дальний уголок своей вотчины решил нос засунуть с внезапной проверкой. Не может же он безвылазно в поселке сидеть… Да и случись что неладное, Паук бы сообщил это всем. Раз помалкивает, значит, полный порядок.

Объяснений отсутствия Добрыни было множество, но на душе осадок все равно остался. Как-то привык Олег, что мэр островитян не оставляет никого без присмотра. Да и странность еще одна была. Макс, сообщив, что тропа лучше не стала, запрашивал поселок, нельзя ли ему, как вчера договаривались, повернуть на восток, чтобы выйти к развалинам у соляного месторождения, а не брести до финиша по буреломам. Паук заявил, что насчет этого ему ничего не передавали. Но затем, если Олег его расслышал верно, вдруг передал обратное – приказал двигаться по тропе хайтов до самой Нары. Макса это сильно огорчило. Он высказался весьма нехорошо, объяснил, что им нелегко пробираться через чащобу. Но Паук сказал, что Добрыня категорически приказал сделать именно это. На вопрос о том, почему радист сразу этот приказ не передал, тот начал отвечать путано, а затем заявил, что просто про него забыл.