о Вейсе само по себе не вызывает никаких осложнений, но злая воля, конечно, решительно из всего может делать злоумышления. Если, как сообщает Фр[ансис], г-жа Хорш в Филад[ельфии] говорила о том, что я менял фамилию сотрудников и заставлял их переходить в другие вероисповедания, после такой наивно-наглой лжи, конечно, всюду можно ожидать всего. Если Давид просмотрел это письмо с чисто местной юридической стороны, то к нему нечего добавить, а впрочем, вероятно, оно уже давно послано, ибо обстоятельства не будут ждать шесть или семь недель. Ждем Вашей телеграммы об адвокатах, ибо совершенно ясно, что пришло время действовать исключительно адвокатским путем.

На днях посылаем по адресу Фосдика танку «КОЛЕСО ЖИЗНИ» для Меррита. Пусть Франсис передаст Мерриту ее от моего имени и пусть скажет, что этот сюжет очень трудно находим. Нам не нравится материя вокруг танки, но она тоже тибетской работы — если Меррит хочет, он может отрезать синюю материю и вставить в узенькую черную раму, как это делается, например, в Музее Гюмэ[456] в Париже. Очень ценю дружбу Меррита и шлю ему мой сердечный привет.

161

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант и М. Лихтману

5 декабря 1935 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 11

Дорогие З[ина], Фр[ансис] и М[орис].

Для памяти записываю, как показательно г-н Хорш прервал со мною сношения. Из сопоставления приведенных здесь фактов еще раз видно, насколько все его поступки были заранее задуманы. 1. Переписка с г-ном Хоршем до июля месяца шла нормально. Еще так недавно мы имели его письма с патетическими восклицаниями о том, что «имя нужно держать высоко», и со всякими другими суперлативами по нашему адресу. 2. В начале июля до нас в Монголию дошла уже почтовым порядком телеграмма г-на Хорша о каких-то новых возможностях. Телеграмма кончалась словами «райтинг конфиденшиал»[457]. Если бы эти слова относились к предыдущему тексту телеграммы, то, конечно, было бы сказано в начале «конфиденшиалли»[458]. Значит, «райтинг» означало какое-то посланное доверительное письмо, которое мы и ожидали. 3. В моем дневнике, как всегда посланном на имя г-на Хорша, от 10 июля с. г. я отметил: «Последняя телеграмма Луиса о новых возможностях пришла как нельзя более кстати. Ведь чем больше разнообразных возможностей появится, тем удачнее»… Так добродушно и доброжелательно я отметил помянутую телеграмму г-на Хорша. 4. Вместо ожидавшегося нами доверительного письма уже по приезде в Пекин до нас дошло письмо Хорша от седьмого авг[уста], копия которого прилагается здесь. Не буду пересказывать все его грубое содержание. Всякий прочитавший приложенную копию поймет всю преднамеренность и злонамеренность этого письма. 5. Хотя и был глубоко поражен тоном письма г-на Хорша, все же немедленно от 11 сент[ября] я послал ему опять-таки в дружелюбном тоне письмо, копию которого здесь прилагаю. Доброжелательно просил я г-на Хорша разъяснить мне, почему он считал именно вышеупомянутую свою телеграмму доверительной, ибо весь дневник был послан на его имя, а к тому же и содержание телеграммы, и странная приписка в конце «райтинг конфиденшиал» могли только относиться к какому-то следующему письму. Всем известно, что, говоря о телеграмме, пишут «кэблинг»[459], а о письме говорится — «райтинг». Обычно в конце телеграммы прибавляется одно слово — «райтинг», и получивший телеграмму знает, что письмо следует. На мое письмо от 11 сент[ября] я ответа уже не получил. По приезде в Наггар я нашел письмо, адресованное на имя Е. И. и мое, в котором г-н Хорш в грубых выражениях сообщал о безвозвратном разрыве с нами всяких сношений. 6. Сопоставив эти факты, можно еще раз убедиться, насколько злоумышления г-на Хорша были заблаговременно задуманы и, вероятно, лишь ожидали окончания реорганизации. ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ДОВЕРИЕМ со стороны г-на Хорша можно найти в целом ряде и других фактов, кроме злостного злоупотребления в вопросе с налогами за годы далекой Средне-Азиатской и Тибетской экспедиции[460]. Каждому юристу, конечно, ясно злоумышление г-на Хорша как моего полного доверенного в вопросе с налогами. Фонды, положенные на экспедицию, как Вы уже знаете, не подлежат налогам, об этом я писал Вам в прошлом письме. Но если бы г-н Хорш был иного мнения, то почему же он девять лет вводил меня в заблуждение и не платил налогов, тогда как все дело налогов находилось исключительно в его руках, о чем Вы прекрасно знаете.

Также Вы знаете, что со времени нашего отъезда в Индию я был в Америке всего три раза. Первый раз в 1924 году — на шесть недель, второй раз в 1929–30 году — на девять месяцев и в третий раз в 1934 году — на один месяц. Значит, в общей сложности за 13 лет я был в Америке всего один год с несколькими днями. Вполне естественно, что за это краткое время специфическая техника г-на Хорша не могла стать очевидной. Теперь же, наверное, и у Вас выясняются множества случаев злоупотребления доверием со стороны г-на Хорша. Например, какой такой лиин на мои картины со стороны г-на Хорша был произведен когда-то или прошлою весною, или летом? Мы ничего не знаем об этом, и лишь З. Г. Л[ихтман] в одном из своих писем осенью упоминает о чем-то подобном. Мы уже просили Вас сообщить об этом факте с возможною подробностью. А теперь просим собрать и припомнить всякие другие странные особенности действий г-на Хорша. Также мелькнуло сведение о том, что г-ном Хоршем забраны все семь шер Учреждения. Конечно, пользуясь БЕЗГРАНИЧНО ДОВЕРИЕМ всех нас, г-н Хорш мог творить очень многое, подобное его злонамерениям в отношении меня. Если же кто-то спросит, почему мы все оказывали г-ну Хоршу такое исключительное доверие, скажите, что ввиду его главного денежного пожертвования мы и не могли поступать иначе. Кто же мог бы предполагать, что человек, вложивший в дело деньги, теперь сам же станет разрушать дело, вредить интересам бондхолдеров и искоренять первоначальных основателей дела и весь престиж Учреждений? Предполагать все это было бы просто чудовищно, ибо с такого рода поступками нам лично никогда в жизни встречаться не приходилось. Ведь мы даже ничего толком не знаем, как именно происходило такое важное действие, как временное замещение нас прокси. Да и Вы, вероятно же, всех деталей не знаете, ибо председателем был г-н Хорш, а секретарем — его супруга. Вы уже писали, насколько трудно и даже вообще невозможно для Вас получать деловые осведомления. Вам уже давно перестали посылать копии Журналов Заседаний, что еще [при] мне было решено. Да,