Александр принял решение позаботиться обо мне, несмотря ни на что.

Шеймус принял решение использовать меня в своих целях, что еще больше подтвердилось сегодня его решением украсть меня у моих друзей в попытке начать войну мафии, которая принесет пользу ему.

Жалкий.

Но я ничего из этого не объяснила мужчине передо мной, человеку, который был моим отцом большую часть моей жизни, но которого я была полна решимости навсегда оставить позади как чужого. Я не объяснила, потому что он этого не заслужил, но еще и потому, что, к сожалению, он был неспособен этого понять.

Вместо этого я грустно улыбнулась ему и многозначительно сказала:

— Есть разница между тем, чтобы сказать что-то и сделать это. Ты делаешь одно, а Александр — другое. Любовь — это гораздо больше, чем слова, пап. Надеюсь, однажды ты это поймешь.

Козима

Я стояла одна в конце переулка между двумя кирпичными зданиями где-то, как мне смутно казалось, это мог быть Квинс, всего пять минут, прежде чем он нашел меня. В тот момент, когда блестящая черная машина свернула за угол на улицу, я поняла, что это он, и приготовилась.

И это было разумно, потому что в тот момент, когда машина приблизилась, даже не остановилась у обочины, Ксан открыл дверь и грациозно и мощно вылетел на дорожку. У меня перехватило дыхание, когда он подошел ко мне, а затем я выдохнула в рыданиях, когда он подхватил меня на руки и прижал к своему твердому телу, одна рука глубоко погрузилась в волосы на моем затылке, а другая обхватила мою нижнюю часть тела, чтобы прижать меня именно туда, куда он хотел.

Независимо от того, сколько богатства или статуса я накопила в этой жизни, я знала, что для меня никогда не будет ничего более роскошного, чем чувство безопасности в обнимающих объятиях Ксана.

— Моя, — прорычал Александр мне в волосы, прежде чем двинуться дальше по темному переулку.

— Да.

Я ахнула, когда он прижал меня к грубому кирпичу бедрами и одной рукой обхватил мой затылок так, чтобы он был защищен от стены, в то время как другой наклонился, чтобы поднять шелк моего платья, чтобы он мог дотянуться до моей киски. Он прижал всю ладонь к моему влагалищу, обхватив его, как бы подтверждая свое господство над ним, а затем, затаив дыхание, оторвал от меня клочок атласа. Линии стрингов врезались в мои бедра, царапая кожу, когда они оторвались, но я выгнулась и обнаружила, что Александр тверд, как стальная труба, между моими ногами.

Небо над нами раскололось в тот же момент, когда Ксан раздвинул мои складки и погрузил два пальца во влажность у моего входа, и когда я со стоном откинула голову назад к небу, первые капли дождя упали мне на язык. Я проглотила их, затем слизнула одну с его щетинистой щеки, пока он вгонял в меня свои толстые длинные пальцы.

В тот момент, когда оргазм сжал швы в моем теле, пока я не почувствовала, что вот-вот лопну, он отстранился, игнорируя мое хныканье, чтобы расстегнуть брюки и сжать свой аппетитный член в большой руке. Другая его рука переместилась от моего затылка к моему горлу, крепко обхватив его так, что его большой палец оказался на моем пульсе.

— Никто никогда больше не отнимет тебя у меня, — поклялся он, приставив толстую круглую головку своего члена к моему входу и пронзив меня одним яростным толчком.

Моя киска содрогнулась, обхватив его вокруг, пытаясь приспособиться к нему. Я наслаждалась борьбой, мне нравилось, что он не давал мне времени приспособиться, просто резко отстранялся, а затем снова и снова продвигался вперед, пока моя плоть не поддалась и не втянула его в свое тело. Его рука снова нашла мои волосы, обхватила их кулаком и потянула в сторону, пока мое горло не обнажилось, и его рот не смог прижаться к нему, зубы восхитительно царапали мою кожу, сильно кусая место соединения шеи и плеча.

Нам не нужны были слова.

Его крепко связанные мышцы говорили о травме, его тело, плотно изогнутое щитом над моим собственным, говорило о его отчаянной потребности защитить меня, даже в его наполненном похотью тумане.

Нам требовалось физическое соединение, чтобы подтвердить нашу связь, чтобы доказать, что мы все еще целы, все еще вместе, даже после чьей-то очередной попытки разорвать нас на части.

Я прижалась к нему спиной и застонала, когда он прильнул ко мне, в то время как я была пронзена каждым железным дюймом его тела, мой клитор царапался о его грубые лобковые волосы. Мои глаза чуть не закатились на затылок, когда он безжалостно посасывал мою шею, оставляя под моей кожей доказательство своего владения.

Только когда они откатились назад, я заметила, что у входа в переулок кто-то маячит. Сначала я напряглась, опасаясь, что существует еще одна угроза.

Но я знала эти невероятно широкие плечи, прядь волнистых черных волос, убранных с широкого лба и смутно блестевших в свете фонарного столба позади него. Я даже осознала качество его неподвижности, потому что оно было так похоже на то, что чувствовал Ксан, когда он столкнулся с опасностью, оценивая и свернувшись, как хищник, ожидающий удара.

Данте не пошевелился, даже когда он, должно быть, увидел, как я смотрю на него всего в нескольких ярдах дальше по переулку, прижатая к стене руками его брата и вожаком. Я почувствовала его взгляд, словно еще одну пару рук, на своем теле, поглаживающих мои твердые соски и скользящих мозолистых пальцев по спине. Меня пронзила дрожь, когда Ксан наклонил свой член и безжалостно потер его о мягкое место внутри меня, что заставило меня увидеть звезды.

Я собиралась кончить.

Я собиралась так сильно кончить на член одного брата, в то время как другой наблюдал за ним с такой же жгучей и странной интенсивностью, как полуночное солнце.

Я была насквозь мокрой от дождя, потрясенная не только конфронтацией с ди Карло, но и неожиданным приездом моего фальшивого отца, но все, что существовало для меня в тот момент, было мое тело, зажатое между телом, кирпичом и парой черных глаз.

— Кончи для меня, Topolina, — приказал Александр сквозь стиснутые зубы, толкаясь в меня, положив руки на мои бедра, чтобы он мог держать меня и вдалбливаться в меня, как в секс-куклу, созданную только для его удовольствия. — Кончи для своего Мастером.

Мои мышцы напряглись, сопротивляясь надвигающемуся оргазму, но он все