равно разрушал меня изнутри. Я металась, все мое тело натянулось, как рыба, борющаяся с сетью, но Ксан держал меня руками, а Данте — глазами. Я чувствовала, как обмазываю основание члена и яиц Александра, его открытые брюки костюма своей спермой, и вздрогнула, когда смазка скользнула по внутренней стороне моих бедер.

Александр проворчал мне на ухо, резко укусив мочку зубами.

— Смотрите, что ты с нами делаешь.

Он отпрянул назад, осторожно, но крепко прижал руку к моей голове, так что я была прикован взглядом к Данте в конце переулка, а затем прижала одну из своих рук к его сердцу, чтобы я могла почувствовать его скачущий пульс.

А затем он кончил с яростным толчком внутри меня и горячим потоком по моим бедрам, когда он выдвинулся, чтобы выстрелить своей спермой по моему клитору и опухшим половым губам.

Я почти кончила снова, чувствуя это, видя, как Данте наклонился, чтобы протиснуться сквозь брюки, зная, что меня достаточно, чтобы наброситься на двух самых могущественных и непримиримых мужчин, которых я когда-либо встречала. Это было так опьяняюще, что я почувствовала себя одурманнной, поэтому, когда Ксан потянулся и провел пальцами по сочетанию своего семени и моей влаги, а затем поднес их к губам, я, не колеблясь, пососала их. Я закрыла глаза от блаженства рассола и привкуса наших соков. Мой рот сильно втянулся, облизывая перепонки между его пальцами так, что они почти застряли у меня в горле, ища каждую каплю доказательства нашего союза.

Маленькая, блуждающая часть меня знала, что Данте наблюдает, и это пронзило меня, как электрический ток.

Почувствовав мою невыраженную похоть, Ксан прижался к моему телу и просунул другую руку между моих бедер, его пальцы сильно сжали мой клитор.

— Если ты хочешь кончить снова, моя красавица, все, что тебе нужно сделать, это громко попросить об этой привилегии, — уговаривал он, его голос слишком туго обвивал мое горло шелковым шарфом. — Умоляй своего Хозяина.

— О Боже, — простонала я, ноги уже тряслись, сердце бешено колотилось в груди. — Пожалуйста, да, Мастер. Заставь меня кончить, пожалуйста. Я обещаю быть твоей хорошей рабыней, только, пожалуйста, позволь мне кончить тебе на пальцы.

Я громко лепетала, мой разум был потерян для окружающего, наша общественная обстановка была забыта, даже Данте потерялся в тумане похоти, которую я чувствовала вокруг своего Хозяина.

— Такая хорошая, милая рабыня, — ворковал Ксан, но его голос был жестоким, острый кончик тянулся по моему сознанию так, что моя киска сжималась. — Ты бы сделала все, чтобы доставить мне удовольствие, не так ли?

Я не осознавала, что его голос был громче, чем обычно, или что Данте подошел ближе, а его лицо исказилось в тонком оранжевом свете уличных фонарей.

Был только бессмысленный, постыдный звук пальцев Александра на моей мокрой киске, мое грубое дыхание в прохладном воздухе и мое растущее отчаяние вырваться наружу и кончить, кончить, кончить.

— Да, Мастер, — завыла я, когда он повернул руку так, чтобы его большой палец мог погрузиться в мой вход и проводить глубокие, мощные круги прямо внутри меня, которые грозили утопить меня в наслаждении. — Да, Мастер, для вас все что угодно.

— Тогда кончай, — просто сказал он, но слова перерезали последние тугие нити, удерживающие меня вместе, и я кончила, выплеснувшись на его руку. — Кончай для меня.

Мои крики пронзили ночь, отскочили от кирпичных стен и вернулись ко мне, так что казалось, что мы все настолько погружены в мой экстаз, что можем утонуть.

Даже Данте.

Однако я не помнила его, когда наконец спустилась вниз, вращая своим набухшим половым органом под успокаивающими, ласкающими прикосновениями Ксана, прислонив голову к стене, пытаясь отдышаться.

Я не помнила его, пока Ксан не произнес голосом, который был мне слишком знаком, тем, который был холодным и смертоносным, как сосулька, пронзившая чью-то грудь:

— Надеюсь, тебе понравилось шоу, Эдвард Потому что это самое близкое, как ты когда-нибудь сможешь находиться рядом с ней. Я напряглась, но Данте заговорил прежде, чем я успела вмешаться:

— Доволен своим небольшим представлением?

Ксан пожал плечами, но не смотрел на брата. Его глаза смотрели на меня, темные и беспокойные, как шторм над морем. Его пальцы зацепились за волосы на моем виске и скользнули назад, чтобы он мог держать мою голову, проводя своим носом по моей.

— Я провел время со своей женщиной, подумав, что с ней могло случиться самое худшее. Ты не принимал в этом участия, пока сам не стал фактором этого. — Его тон был мягким, слова резкими.

Мне не нужно было смотреть на Данте, чтобы понять, что он хмурится и морщится от удара.

— Если ты закончил, — парировал он, его гнев взял над ним верх так, как никогда не было с Ксаном. — Почему бы нам не убрать Козиму с улиц и не выяснить, что, черт возьми, с ней случилось.

— Все в порядке, моя красавица? — мягко спросил Ксан, все еще прикасаясь своим лицом к моему, его привязанность была тактильной, как у льва, он потирал наши челюсти, его нос касался моей щеки. Он хотел, чтобы его аромат был на мне, и, более того, он хотел, чтобы его нежность была со мной и так же очевидна, как его неистовая страсть, нарисовавшая на моей шее следы его зубами.

Я судорожно вздохнула над его губами и упала в его объятия, зная, что я в безопасности, и внезапно невыносимо устала.

— Да, Ксан. Давай пойдем домой.

Все еще игнорируя Данте, Ксан отстранился, чтобы поправить мое платье и пригладить волосы, прежде чем заняться своими брюками. Прежде чем я успела сделать шаг вперед, я уже оказалась в его объятиях, одна рука которого удерживалась у меня за спиной, а другая — под коленями.

— Ксан! Я не инвалид, — возразила я, ударив его в грудь. — Прекрати этот неандертальский поступок. Господи, ты же граф!

Его рот слегка дернулся, но он не смог скрыть нотку веселья в голосе.

— Верно. Поэтому я могу делать все, что захочу.

— В этом нет необходимости, — тихо прошипела я, когда мы приблизились к Данте, и он развернулся на пятках, чтобы повернуть впереди нас.

Пресыщенное пожимание плеч Александра толкнуло меня.

— Ты говоришь это потому, что тебе стыдно, что я пристыдил Эдварда за то, что он наблюдает за нами, но подумай об этом так, мышонок. Я позволил ему смотреть, потому что желание приковывает тебя, и ты была потеряна в прямом и переносном смысле, когда мы тебя нашли. Его внимание заставило меня чувствовать себя в безопасности, позволяя уступить тому, что