Полотно времени тянет, тянет, выкручивает мои жилы, рвет кожу, ломает кости. Как трудно оставаться здесь, как тяжело!

Ко мне бегут демоны. Как невыносимо смотреть на него. Он так молод и зол, мой темный демон, Арххаррион.

Тетива лопнула, выбрасывая меня обратно во временной туннель.

Глава 21

Снова серый туман. Ребенок на моих руках. Святые старцы…

Я ползу по белесому нечто, не зная куда. Я обещала ей – той женщине с синими глазами, обещала!

События проносятся за туманной завесой. Дождь смывает пролитую кровь. Снег укрывает пепелище. Маленькие сосенки вытягиваются, вырастают в столетние деревья, вытесняя клены. Из ниоткуда появляются новые дома, ограды, пастбища… И оседают в пыль. Тени людей рождаются и умирают. Поднимаются стены Риверстейна. Вечный круг жизни так скоротечен и бесконечен.

Я разрываю туман, он плотный и живой, раздирает пальцы. Еще чуть-чуть, мне достаточно маленького окошка…

Время расползается.

Я не могу уже выйти, не хватает сил. Кровь из груди почти не льется, я уже труп. Усмехаюсь. Заворачиваю ребенка в свой платок и выталкиваю в дыру. Только сейчас замечаю, что это девочка… Темные кудряшки, синие глаза, в которых плещется недетская боль. Переход так страшен, время отбирает жизненные силы, волосы малышки на глазах выгорают, седеют… Она падает в глинистую грязь.

Я уже не вижу, смогла ли она подняться.

Но знаю, что сможет. Конечно сможет.

И у нее будет жизнь. Не такая длинная и счастливая, как хотела бы ее мать, но все же… Восемнадцать лет – тоже неплохо, так ведь?

По крайней мере я узнала, кто была та нелюдь, что оставила меня у стен Риверстейна в ночной рубашонке и платке.

Хохочу, захлебываясь кровью. Вот и все.

* * *

Я прихожу в себя и с трудом поднимаю голову. Неужели я все еще жива?

С трудом приподнимаюсь на локтях, осматриваясь. Вокруг начертанного пятиугольника заворачивается огромная черная воронка, разрывая пространство и отделяя нас от всего мира. Я все еще лежу в центре пентаграммы, кровь толчками вырывается из моей груди, белая кость клинка напиталась и стала красной. Мне почти не больно, только невероятная слабость сковывает тело. А в груди разлит жидкий огонь Хаоса, не давая мне остыть и заставляя сердце все еще биться.

Я поворачиваю голову.

Селения с воздетыми к небу руками стоит на своем месте, возле нисходящего луча. Голос ее глухо вплетается в воронку, которая впитывает его и закручивает спиралью, и если закрыть глаза, кажется, что жрица везде.

Но я держу их открытыми и сквозь мерцающее марево кровавых линий вижу Шайдера. Он стоит у левого луча звезды и почти зеркально повторяет позу Селении, сдерживая угрожающую мощь воронки. Его лицо перекошено от напряжения, руки дрожат, но он стоит не шелохнувшись под напором освобожденной мощи.

А справа… Справа сквозь пентаграмму словно сквозь кровавую толщу прорывается Арххаррион. Там, где он проходит, разрывается линия пентакля, оставляя обугленный дымящийся след. Первое кольцо он преодолел почти без усилий, второе с трудом и вспыхнул, войдя во внутреннее пространство звезды. Я вскрикнула от боли, когда красными огнями полыхнули кончики его черных крыльев, жаркое пламя поползло по ним как живое – от краев к демону. Лицо Арххарриона напряжено, губы сжаты, а глаза… Он смотрит на меня не отрываясь.

Крылья демона горят, и каждый шаг дается с огромным усилием, он словно борется с потоком огня невероятной разрушительной силы, сдирающим с него кожу. И сам он уже весь в огне, пылает как огромный факел, но все еще не сдается. Я пробую призвать дождь, взываю к ветру, но Сил нет, только слабость. Кровавая пентаграмма блокирует магию, не давая мне призвать стихии.

– Ветряна…

Я поворачиваю голову.

Арххаррион ломает внутренний контур пятиугольника, линия прогибается под его напором и рвется. Демон падает передо мной на колени.

– Не плачь, – говорит он, и я удивляюсь. Разве я плачу? – Потерпи, моя хорошая, потерпи… Вот так.

Он вырывает клинок из моей груди и закрывает рану ладонью, вливая в меня остатки своей Силы. Я не кричу. А даже если и так, в нарастающем шуме воронки все равно ничего не слышно.

* * *

Пробуждение, как от толчка.

Я открываю глаза, грудь придавлена чем-то тяжелым. С трудом приподнимаюсь на локтях. Обожженный Арххаррион с обугленными остовами крыльев безжизненно придавливает меня своим телом, все еще пытаясь отдать мне Силу, которой у него не осталось. Он еще жив, где-то в глубине демонической сущности еще тлеет огонь Хаоса, породившего его, но это лишь дрожащее пламя свечи, которое так легко угаснет от порывов ветра.

Я осторожно поднялась на ноги. Меня шатало, но я была жива. Рана на груди затянулась тонкой розовой кожей, чуть сочащейся сукровицей. Осмотрелась. Пентаграмма погасла. Кровяное марево пропало, линии остались лишь начертанными бороздами на утоптанной земле. Там, где шел демон, разрывая замкнутость пентакля, остался черный обугленный след.

Завалившись на звезду, плашмя лежит Шайдер, он все-таки справился, сдержал воронку, полностью опустошив свой магический резерв и зная, что уже не сможет его пополнить.

Селении не видно. Там, где она стояла, сейчас без сознания уткнулись лицами в грязь Данила и Ксеня.

Черная громада Риверстейна возвышается надо мной безмолвно, но в его глубине мне чудятся мольбы о помощи запертых в нем людей. Но прежде надо сделать кое-что другое.

Я стараюсь ни о чем не думать. Это так сложно… Не смотреть на сожженные крылья умирающего Арххарриона, не вспоминать его меч, занесенный над русоволосым схитом. Был ли убитый демоном мужчина моим отцом? Или это был тот, другой, темноволосый, за спиной которого стояла женщина с сапфировыми глазами? Или он был в другой стороне деревни, защищая своих людей от демонов-убийц, и я его даже не увидела?

Теперь уже не узнать.

Да и надо ли? Как примириться с этим чудовищным знанием, как соотнести демона, отдающего мне свою жизнь, с ним же – убивающим моих родителей?

А ведь Арххаррион видел меня там, в поселении схитов. Узнал ли, встретив в Черных Землях? Осознал ли он, что произошло в прошлом и что должно произойти в настоящем? Понял ли он сам, кто я, или русалочье озеро Им дало ему ответ? Странная петля событий затянулась вокруг нас словно удавка.

Только высший демон с его невероятной способностью к исцелению способен разорвать линии пентаграммы, только его жизненная Сила могла удержать меня на грани с миром теней.

Я не должна об этом думать. Не сейчас. Надо сделать то, ради чего «Ночной гость» создал самую невероятную из возможных вероятностей.