– Мы ходили домой к Сиду. Пит сказал, что Сид больше никогда не придёт к нам. Почему? Мы больше не нравимся ему?

– Нет, что ты, – на глаза навернулись слёзы, но я постаралась унять дрожь в голосе. – Конечно же, нравимся. Особенно ты. Как ты можешь не нравиться?

– Но тогда почему?..

– Я объясню тебе позже. Объясню тебе всё. Но не сейчас.

Как я могла объяснить ей?

Она покрутилась ещё немного, но потом улеглась. И несмотря на грозу, спокойно заснула в моих объятиях. А я всю ночь тихо плакала, подавляя всхлипы, чтобы не разбудить её. И опять вспомнила, что это граничит практически с физической болью.

61

Похороны Сида Арго и других жертв Реднера, включая Патрицию Грант, Джека Джонсона, Сэма Паркера, Клэя Форса, а также Эмили Флетчер, её младшего брата Джонни и матери Клэр, провели в один день. Скорбел весь город. К школе и дому семьи Флетчер приносили свечи, цветы, игрушки, устраивая мини-алтари. Эта трагедия задела всех. Каждого горожанина. Ведь Реднер убил не только чужих родственников, но и друзей, приятелей, коллег.

Все гробы не поместились в церкви Святого Евстафия, поэтому их сразу повезли на кладбище. Однако прощание в церкви проходило долго и мучительно, хоть мы и не видели тел. Патрик начинал молитву пятнадцать раз. Матери погибших рыдали так, что одна из них упала в обморок прямо в церкви.

До кладбища добрались не все. Смотреть на убивающихся родителей гораздо сложнее, чем может показаться, даже если никто из пострадавших не приходится родственником или другом, а просто знакомым.

Не выдерживали не только взрослые, но и дети. Для них, я думаю, это было особенно трудно. Питер Арго, не дожидаясь окончания речи Патрика, вылетел из церкви в слезах. Его никто не остановил. Кто мог винить его за ощущение боли от потери брата?

Я тихо вышла за ним. Мы с Робертом и Джейн сидели почти на последней скамье. У меня не хватило бы сил смотреть на портреты погибших, стоявших в ряд возле Патрика. Твой портрет тоже там был. Ты выделялся среди всех рыжими волосами.

Я не сразу нашла Пита. Он убежал к скамье под клёном, находившимся футах в пятидесяти от церкви. Подойдя, я тихо села рядом. Я взяла только один носовой платок. Розовый с принцессами. Точнее, мне дала его Молли перед выходом. Она не до конца понимала, что случилось, но знала, что что-то плохое. Я отдала платок Питу, сказав, что он может оставить его себе. Он взял его и крепко высморкался. Ещё с минуту мы сидели молча.

– Вот. Держи, – я неловко достала из кармана белоснежный бумажный прямоугольник с аккуратно выведенными цифрами и смело передала ему. Никогда в жизни я так аккуратно не писала. – Это моя визитка. Я вообще никому их не даю. Да и что уж там, она существует в одном экземпляре. Я сделала её специально для тебя.

Он неловко взял её и попытался усмотреть цифры глазами, полными слёз.

– Ну… как визитка? Просто жалкая бумажка с моим номером. Но ты знай, что бы ни случилось, неважно что – выскочит ли у тебя на лбу прыщ или ты влюбишься, и тебе захочется кому-то рассказать, – у тебя есть я. Если нужна будет помощь, ты можешь звонить в любое время дня и ночи. Я не шучу. Я не просто пытаюсь успокоить тебя… или себя. Я не пытаюсь откупиться. Ты правда очень важен для меня.

Он хлюпал носом, продолжая смотреть на мой номер. Даже, кажется, действительно хотел его рассмотреть, но в том состоянии это у него вряд ли получилось бы.

– Я знаю, как важен он был для тебя…

Он поднял на меня свои серо-голубые глазища. Огромные и честные. Прямо как твои. У меня чуть сорвался голос от осознания того, как же вы всё-таки похожи. Раньше я этого не замечала.

– Я не могу заменить его. Никогда не смогу. Но тебе это и не нужно, он ведь никуда не ушёл, просто… изменил место жительства.

– Скажешь, что он на небе?

– Да, я в это верю.

– Я смотрел «National Geographic», никуда он не попадёт. Он умер.

– Его тело – да, но душа вечна.

Он замолчал, потому что не верил в то, чего не видел, как и я в своё время. Но после твоей смерти я поняла, что порой это нужно – помогает не сойти с ума.

– Я не верила в бога целых восемнадцать лет. Но Сид научил меня верить в то, что не видишь…Вот ты любишь своих родителей?

Он молчал, только кивнул головой, всхлипывая.

– Но ты не видишь любви. Не можешь её потрогать, взять в руки, запереть в сундук и смотреть на неё, когда захочется. Нельзя любить слишком сильно или недостаточно. Ты либо любишь, либо нет. Остальное – детали личного восприятия. Так и вера. Ты веришь в то, что Сиду сейчас хорошо? Его душе.

– Я хочу, чтобы так было.

– Значит, так и есть. Мы не можем проверить, а вера – сильная штука, как ни крути. Ну, ты смотрел «National Geographic»…

– Люди убивали ради веры.

– И люди убивают ради веры, но благодаря ей они же и живут.

На пару минут повисло молчание. Я смотрела на него, а он – вдаль.

– Ты просто должен понять, что вера не означает только веру в бога. Верить можно во что угодно. Что же касается церкви и веры, то не стоит путать эти понятия. Это не одно и то же. Ты можешь молиться, ходить в церковь и надевать дурацкий пиджак, потому что тебя заставляют родители или общество, но ничто из этого не доказывает твою истинную веру. А секрет лишь в том, чтобы верить в то, что помогает тебе жить. Если это бог, значит, так и должно быть. Если нет, то ничего страшного.

Он хмыкнул.

– Но знаешь, в кое-что нужно верить всегда, – сказала я и, не дожидаясь его вопроса, продолжила: – В себя. В себя нужно верить всегда. Правда, с этим сложнее. Гораздо проще верить в недосягаемое нечто на небе, чем в человека, слабости которого знаешь наперед, которого можно увидеть с грязными волосами и синяками под глазами. Ведь в итоге можно очень сильно разочароваться, но попробовать точно стоит.

Снова пауза. Он молчал, но я знала, что он услышал всё, сказанное мною.

– Ладно, не буду тебе мешать, – я привстала, но он тут же поднял голову, посмотрев на меня почти умоляюще.

– Не уходи. Можешь посидеть со мной немного?

– Конечно. Сколько захочешь.

– Мне обязательно говорить?

– Нет, если не хочешь, то нет.

62

Флоренс Вёрстайл

– Можно мне… – я помедлила. Мне почему-то стало стыдно об этом просить. – Можно мне зайти в его комнату?

Миссис Арго устало и печально, но с пониманием посмотрела на меня, а после молча кивнула. С похорон Сида Арго прошло почти две недели.

Без лишних слов и приглашений я поднялась в твою комнату, куда смогла попасть всего пару раз осенью, хотя казалось, что это произошло только вчера. Я почти прокралась в комнату и тихо прикрыла за собой дверь.