Чёрт… Почему-то я даже не подумала о том, что нам с боссом придётся спать в одном номере…

Идиотка. Это же логично, учитывая, что мы типо жених и невеста.

—Да, я для вас подготовила люкс для молодожёнов,— воодушевлённо заявляет Анна Михайловна.

Ещё лучше… Почему-то первое, что рисует моя богатая фантазия — это огромная кровать и зеркальный потолок…

—Лиза, детка, да ты не расстраивайся так. Кроме вас на этаже никого не будет.

—В смысле… никого?

—Ну я в начале хотела расселить нас всех по коттеджам, но потом подумала, что это будет не очень удобно. Всё же мы семья и приехали, чтобы время вместе провести. Поэтому коттеджи оставила для гостей комплекса, а для нас освободила главный корпус. Так что не волнуйся. Второй этаж полностью для вас с Кирюшей. Мы с Серёжей и Машенька будем на первом. Богдан с семьёй тоже. Они приедут с детьми, так что им отдельный этаж без надобности, да и Маше будет повеселее, я её с внуками познакомлю. А вот вам в самый раз. У вас сейчас такой период… ну в общем, что говорить, и так всё понятно. Я хоть и старая уже, но память у меня, слава богу, в порядке. Наши с Серёжей молодые годы ещё помню. В общем, идите вселяйтесь, располагайтесь, а мы пока Машу обустроим.

—А может… может, мы Машу к себе заберём? Ей с нами спокойнее будет, да Кирилл?— в надежде кошусь на Горского.— Она же тут никого не знает, и…

—Лиз, а ничего, что у вас номер на втором этаже?— Машка хмурится опуская взгляд на свою коляску.— Мне как бы с моим транспортом там не очень удобно передвигаться.

—Ну… тогда давай мы к тебе поселимся. Или лучше даже я одна. А Кирилл в номере для молодожёнов может остаться. Так даже лучше, чтоб нам всем не тесниться.

Да! Точно! Гениальная идея! Какая я всё-таки молодец. И для родственников Горского отмазка адекватная, почему мы вместе не ночуем.

—Ну нет, Лиз, ты не обижайся, но я с тобой не хочу. Я вообще-то взрослая уже, не надо меня как маленькую опекать.

—Лиза, да ты не переживай так, всё будет хорошо,— Анна Михайловна, кладёт ладонь мне на плечо, мягко его поглаживая.— Мы с Серёжей за Машенькой присмотрим. У нас будет соседний номер прямо за стенкой. Отдыхайте с Кирюшей спокойно и ни о чём не беспокойтесь.

В том-то и дело, что с Кирюшей спокойно не получится…

—Маш…— умоляюще смотрю на сестру.

—Лиз, ну правда. Чего ты так разволновалась? Я же как-то обхожусь без твоей помощи в клинике. А там я тоже одна живу в палате, и ничего.

—Это другое…— бормочу себе под нос.

—Да чего другое-то. Тоже самое. Тут я даже больше под присмотром. Ты-то совсем рядышком будешь. В любой момент можешь ко мне спуститься. А в клинику тебе час на автобусе до меня нужно добираться. В общем всё, мы поехали вселяться, да Анна Михайловна?

—Да, Машенька. Кирюша, вы тоже идите. И Лизу заодно успокоишь,— вкладывает Горскому в руки ключи.— Давайте так. Мы сейчас все заселяемся, приходим в себя, отдыхаем с дороги, а через пару часов встречаемся на терассе. Будем обедать. И Богдан с Верочкой как раз к этому времени должны будут подъехать.

—Мам, вы пока идите заселяйтесь, а нам с Лизой отъехать нужно. К ужину мы как раз вернёмся.

—Куда отъехать?— обернувшись, непонимающе смотрю на Горского.

—Ну, тебе же нужна одежда. Или ты планируешь в этом платье все выходные проходить?

—Нужна…

—Ну тогда поехали. Здесь рядом элитный посёлок и торговый комплекс есть. Заскочим, купим шмотки и обратно. Можно было, конечно, и в Питере это сделать, но так быстрее.

—А… как же Маша. Может, она с нами тогда?

—Не, Лиз, я с вами не хочу. Я лучше порисую. Хочу опробовать мелки из моего нового набора.

—Но…

—Без «но», Лизок. Поехали уже. Маш, если что, позвонишь мне.

Хватает меня за руку и тащит обратно к машине.

—Откуда у Машки твой номер?— спрашиваю, усаживаясь на пассажирское сидение.

—Мы обменялись телефонами сегодня утром,— садится за руль и захлопнув за собой дверь, поворачивается ко мне.— Ты мне лучше другое скажи. С каких это пор, Елизавета Алексеевна, ты вдруг боишься оставаться со мной наедине?

—Я? С чего ты взял вообще,— фыркаю.— Да, блин! Чёрт бы побрал эту проклятую лямку!

Снова пытаюсь поправить дурацкую бретельку, которая бесконечно спадает.

—Да иди ты уже сюда,— хватает меня за плечи и разворачивает к себе лицом.

—Не надо, я сама.

—Руки,— хлопает мне по ладонями, когда я пытаюсь отобрать у него лямку от платья.— Не умеешь, Лизочек, не берись. Ко мне поближе наклонись лучше.

—Что? Зачем?

—Затем, что мне иначе не видно,— прижимает к себе так быстро, что я даже пикнуть не успеваю. Убирает мои волосы на другое плечо и аккуратно подтягивает сзади вверх застёжку бретельки.

—Ну вот и всё,— произносит хрипло. Только руки от меня не убирает. Вместо этого спускается к лопаткам и начинает едва ощутимо поглаживать их подушечками пальцев.

И я почему-то не отстраняюсь тоже. Так и продолжаю щекой прижиматься к грудной клетке и слушать размеренные удары его сердца.

—Так что с тобой происходить, Лизок. Может, объяснишь?— снова тихий шёпот мне на ухо, от которого по коже тут же разбегаются мурашки.— Наедине со мной оставаться боишься. В номер вселяться боишься. От любого прикосновения вздрагиваешь.

—Я просто… переживаю за Машку. Она давно не выезжала за пределы клиники. Вот и всё…

—А по моему это чушь. Маша себя прекрасно тут чувствует, ты не могла этого не заметить. Может ты просто влюбилась в меня, а Лизок?

—Чего?!— резко отталкиваю Горского от себя и смотрю в его самодовольную ухмыляющуюся рожу.— Вы меня, Кирилл Сергеевич, кажется с кем-то перепутали.

—Да ладно? И с кем же?

—А я не знаю. Вам виднее с кем. Может быть, с той женщиной у которой ночь провели. Кстати, гель для душа у неё отвратный. Воняет апельсинами так, что аж тошнит.

—Ну да,— усмехается, глядя на меня.— «Ушастый нянь», конечно, повкуснее пахнет.

—Ну уж всяко лучше, чем эти апельсины. Так что отодвиньтесь от меня подальше, а ещё лучше окно откройте. Всю дорогу терпела, уже сил нет.

—Да ты никак ревнуешь, Лизок?

—Я? Да мне плевать вообще! И на вас и на вашу… как её там зовут?

—Нина,— отвечает вкрадчиво, внимательно за мной наблюдая.

Резко замолкаю, от жгучей боли где-то за рёбрами. Почему-то я не ожидала, что Горский назовёт мне имя этой женщины. Но он это сделал всё же. И если до этого я думала, что мне неприятно, то я ошибалась, кажется.

Мне не неприятно.

Мне мерзко, гадко и дико паршиво.