– Рассматривайте это как надбавку за действия в плохую погоду.

Херцфельда совсем не интересовал вопрос о том, сколько наличных денег взял с собой практикант на дорогу, но судя по удивленным и одновременно довольным физиономиям спасателей, сумма была немалой. В результате, связавшись с диспетчерским пунктом и уточнив состояние погоды, спасательная команда решила использовать возникшее в урагане окно и взяла курс на Гельголанд. Через двадцать минут, пройдя зону турбулентности, где от тряски Ингольфу несколько раз становилось плохо, вертолет прибыл на остров. После этого фон Аппен-младший исчерпал все свои внутренние возможности, завалился в клинике на кровать и лежал там, более ни на что не пригодный.

Двадцать минут.

Все оказалось гораздо быстрее, и о таком Херцфельд даже не мечтал. Однако нельзя было исключать и то, что они все же прибыли слишком поздно.

По дороге к дому судьи, стоявшему на скалистом утесе, Пауль постарался коротко изложить бургомистру суть дела. Он поведал ему, что его дочь была похищена группой разочаровавшихся во всем родителей, которые видели себя жертвами правосудия и горели желанием отомстить людям, несшим, по их мнению, ответственность за их страдания.

– А похитители все мертвы? – не веря своим ушам, переспросил Бандрупп, когда машина остановилась у дома Тевен.

– Да, они предпочли покончить жизнь самоубийством, когда посчитали, что их миссия выполнена.

Так ответил бургомистру Херцфельд, а про себя подумал: «Задлер, Тевен, моя дочь. Жертвы их мести либо уже лежат в морге… либо находятся на пути туда».

– Как же убийцам удалось прибыть на остров так, чтобы мы их не заметили? – поинтересовался Бандрупп.

Однако Херцфельд не захотел тратить понапрасну время на объяснения. Ведь ответ и так был очевиден. Для этого достаточно было взглянуть на навес, под которым стояла машина судьи, где красовалась до боли знакомая надпись: «Со Швинтовским будет быстрее!»

Она словно кричала, трепыхаясь от ветра на тенте, и призывала несчастного отца ускорить свои действия: «Быстрее, иначе твой ребенок умрет!»

Херцфельд готов был поспорить на что угодно, что яхта Швинтовского, на которой он перевозил жертвы их с Мартинеком кровавой игры, задекларировав их как «груз для переезда», стояла пришвартованной в одном из двух портов острова.

– Эй, подождите меня, – воскликнул бургомистр, поспешая за профессором, который, выскочив из машины, уже стоял перед деревянной входной дверью.

Она оказалась незапертой. Тогда Херцфельд, недолго думая, ворвался в дом, поднялся по лестнице на второй этаж, а уже оттуда – по узкой винтовой лесенке на чердак. Он включил свет и сразу же отметил про себя, что здесь все выглядело именно так, как на видео – белые, оклеенные бумажными обоями с древесной стружкой укосы, люк, опрокинутый стул… и над ним веревка на балке.

В этот момент Херцфельду показалось, что он бродит по непонятно как ожившему ночному кошмару. Сон материализовался и превратился в ужасную реальность. Паулю так и слышался голос Швинтовского, который говорил: «Ханна совсем рядом со мной».

В том, что он прибыл именно на то место, где Швинтовский покончил с собой, не было никаких сомнений. Ужасной картине на видео не соответствовала только одна деталь – веревка была пуста. Швинтовский больше не висел на ней!

Первым порывом Херцфельда было желание сбежать по лесенке снова вниз и в поисках дочери обыскать каждую комнату в доме.

«Ханна совсем рядом со мной», – звучал в его мозгу голос Швинтовского.

Однако затем он вспомнил, что Эндер уже обыскал дом несколько часов назад, когда Линда в гостиной наткнулась на тело судьи. Кроме того, как уверял Бандрупп, в доме не было подвала, а Пауль помнил, что на видео отчетливо просматривались бетонные стены.

Бетонные стены и веревка, точно такая же, как на чердаке.

В этот момент Херцфельду почему-то вспомнилось одно из изречений Мартинека о том, что никогда не следует принимать решения впопыхах. Однако он не знал, как отключить тот ураган, который бушевал не только на острове, но и в его душе.

«Что случилось с трупом Швинтовского? – мысленно задавал себе вопрос профессор. – И что он имел в виду, произнося свою последнюю подсказку?»

«Держите курс на белый свет Алькатраса», – заявил тогда Швинтовский.

Херцфельд подошел к маленькому чердачному окошку и открыл его. В лицо ударил чистый и морозный воздух, вызвав слезы на глазах. До него донесся шум волн, разбивавшихся о крутые скалы, пряный запах моря, и он с тоской поглядел на сгущавшуюся темноту. Солнце еще не зашло, но облака снова так сгустились, что остров в игре их теней стал казаться призрачным.

– Здесь чья-то кровь! – послышался незнакомый Херцфельду голос.

Он повернулся на голос и увидел молчавшего до той поры пилота, взобравшегося вместе с ним на чердак. Летчик указал на темное пятно на деревянном полу и сказал:

– Она не очень свежая, уже успела высохнуть.

Поднявшийся вслед за ними на чердак бургомистр молча посмотрел на Херцфельда, как бы призывая того разъяснить ситуацию. При этом он забавно втянул свою массивную голову в плечи, чтобы не удариться ею о потолок. Увидев, что висящая здесь лампочка дает достаточно света, Бандрупп выключил свой фонарик.

– Эта кровь здесь ни о чем не говорит, – забыв, что он не один, пробормотал Херцфельд.

– Не понял? – произнес Бандрупп.

– Швинтовский повесился, а не заколол себя ножом.

– Кто такой Швинтовский? – поинтересовался бургомистр.

Пилот и врач-спасатель тоже в недоумении посмотрели на Херцфельда, явно требуя от него разъяснений.

– Он мою… Он… – начал было Пауль, но потом махнул рукой и заявил: – Это слишком длинная история.

– Может быть, вам следует начать рассказывать ее, если вы рассчитываете на нашу дальнейшую помощь.

– Помощь? – чуть было не заорал Херцфельд.

У Пауля запершило в горле, и он закашлялся, что сделало у него в мозгу образ дочери с веревкой на шее еще более отчетливым. От этого несчастный отец потерял самообладание и воскликнул:

– Вы хотите мне помочь? Отлично! Еще полчаса назад я посмотрел видеозапись, на которой мужчина, перед тем как повеситься на этом чердаке, заявил, что моя дочь находится совсем рядом с ним и что мне следует держать курс на белый свет Алькатраса. Вы можете, черт бы всех побрал, объяснить, что имел в виду этот сумасшедший?

К великому удивлению Херцфельда, Бандрупп задумчиво покачал головой, сделал ему фонариком знак следовать за ним и повернулся ко всем спиной.

– Куда вы направляетесь? – спросил бургомистра Херцфельд, но тот не ответил, а лишь продолжал быстро спускаться с лестницы.

Профессор чуть было не упал, следуя за ним буквально вприпрыжку, но догнал Бандруппа только на первом этаже, когда тот уже открывал входную дверь. На морозный воздух они вышли вместе. В скудном свете, выбивавшемся из окон дома, терраса еще больше стала походить на плот – несколько грубых деревянных досок сформировали нависавшую над утесом квадратную площадку, которой натянутые по краям канаты придавали схожесть с боксерским рингом. Бандрупп подошел к самому ее краю и фонариком указал на юг в сторону нагорья. При этом луч от фонаря терялся в сгущавшихся сумерках уже через несколько метров.