– Вы видите это? – спросил бургомистр.

Херцфельд напряг глаза, и ему показалось, что в темноте что-то блеснуло. Однако он не был в этом уверен.

– Кажется, да. Хотя точно не знаю.

В этот момент в указанном направлении снова что-то вспыхнуло, и в сгустившейся темноте на мгновение проявились очертания какой-то башни.

– Что это? – поинтересовался Пауль.

– Наш маяк, – поглядев на профессора, ответил Бандрупп. – Его световой сигнал появляется через каждые пять секунд.

Тут как по команде, словно подтверждая слова бургомистра, на фоне темного неба стала различаться угловатая башня, выложенная из кирпича.

– Этот сигнал вспыхивает с такой же периодичностью и имеет точно такую же яркость, как и на маяке Алькатраса, – добавил он.

– А у башни есть подвал? – спросил Херцфельд, чувствуя, как его стала наполнять вспыхнувшая подобно молнии надежда.

– Можно сказать и так, – без особой уверенности в голосе ответил Бандрупп.

– Тогда чего мы здесь теряем время? Вперед! – воскликнул Пауль и хотел было броситься к машине.

Однако бургомистр охладил его пыл, заявив:

– Это не имеет смысла, профессор!

– Почему?

– Под башней на двадцать километров тянутся штольни оборонительной системы нацистов, построенные во времена Второй мировой войны. Мы давно закрыли главный подход к ним, когда там заблудились двое подростков. – Лицо бургомистра заметно помрачнело. – Мы нашли их только через несколько дней, но они были уже мертвы.

В аду

Услышав звуки за дверью, она поняла, что время пришло.

«Быстрее! Пока он не вошел!» – подгоняла она себя.

До этого девушка долго стояла на железной кровати, сохраняя равновесие. Стальные пружины врезались ей в голые пятки, а грубая петля уже стала натирать шею. Она устала.

Устала от жизни.

Назад возврата не было. Ей надлежало действовать. Действовать, хотя она так и не смогла ничего вспомнить.

Но как, если даже любой вздох причинял боль?

Она вздохнула полной грудью и едва сдержалась, чтобы не закричать от боли. У бедняжки возникло ощущение, будто внутри у нее что-то взорвалось. Если ей не показалось, то и между ног тоже открылось кровотечение. Однако проверять она не стала – одна только мысль о том, что к тому месту внизу надо прикоснуться, причинила ужасную боль.

Между тем звуки за дверью стали громче, и она, закрыв глаза, подумала: «Ну! Чего ты ждешь? Хочешь испытать, как он будет отрезать тебе клитор осколком стекла? Хочешь почувствовать ржавое лезвие ножа между срамными губами?»

Девушка вскинула голову, но не стала бороться с набежавшими на глаза слезами. Ей не хотелось, чтобы эти жесты остались запечатленными видеокамерой, ведь она так и не смогла ее уничтожить.

В принципе для нее никакой разницы не было, работала камера или нет. А так оставалась надежда на то, что хотя бы останутся доказательства вины того негодяя, ведь его когда-нибудь должны же будут поймать!

Несчастная в последний раз открыла глаза и окинула наполненным слезами взглядом свое узилище. Она увидела только светившую лампочку, раковину и железную кровать. Здесь не было ничего, с чем стоило бы попрощаться.

Ничего, кроме…

Девушка вновь посмотрела на пол рядом с кроватью, где стояла коробка, из которой она достала веревку с петлей. Между тем шум за дверью стал громче. Она уже была готова броситься в омут небытия, но спокойно отправиться туда вслед за своей последней мыслью ей было нелегко. В то же время она почувствовала, как при взгляде на коробку ее стала покидать поселившаяся в ней паника и всякого рода суета. А взамен них стало возвращаться то, что, как ей казалось, к ней уже никогда не вернется – ее память.

Гельголанд

– Быстрее! Мне нужно срочно туда попасть!

– Ничего не получается, – проворчал бургомистр, пробуя открыть противопожарную дверь другим ключом, висевшим на связке.

Ворота в подземные сооружения времен Второй мировой войны находились в стене, напоминавшей огромный вал и примыкавшей к основанию маяка. Они походили на проход на футбольном стадионе, через который игроки выходят на поле, покидая свои катакомбы.

– Прошло слишком много времени с того момента, когда я в последний раз использовал этот ключ, – извиняясь, пробурчал Бандрупп.

Пристроившийся сбоку Херцфельд изо всех сил старался подсветить бургомистру фонариком, который тот передал ему. Этот карманный фонарик являлся здесь единственным источником света, если не считать световые полосы от маяка, прорезавшие темноту над их головами через каждые пять секунд.

– Есть ли еще хотя бы один способ попасть туда? – нетерпеливо спросил Пауль.

– Один? – удивился Бандрупп, отсортировывая очередной ключ. – Это настоящий лабиринт, причем практически не исследованный. Многие из проходов заканчиваются в бывших оборонительных сооружениях, вырубленных прямо в береговой скальной породе. Так что, если честно…

В этот момент бургомистр с сожалением покачал головой и, немного помолчав, добавил:

– Нам потребуется не меньше сотни добровольцев, чтобы обследовать все это.

– Проклятье! – в отчаянии крикнул Херцфельд и яростно ударил ногой по двери.

Преодолеть столько препятствий, стоять так близко от цели и тем не менее потерпеть неудачу!

– Эй, в чем дело? Почему вы остановились? – спросил Пауль бургомистра, стоявшего, опустив руки, перед дверью.

– Пробовать все ключи бессмысленно, – с сожалением ответил он и отложил связку ключей в сторону. – В данной ситуации несколько минут роли не сыграют. Давайте подождем парней из островной пожарной команды, у которых есть необходимое оборудование…

– А я все равно попробую, черт бы меня побрал! – воскликнул Херцфельд и выхватил из рук Бандруппа связку ключей.

В аду

Металлическое позвякивание возле двери затихло, но затем раздался мощный удар ногой.

«Негодяй хочет напугать меня. Он оттягивает момент своего появления», – решила девушка.

Она потянулась вверх, крепко держась обеими руками за веревку, уже натершую до крови ее шею. Времени осталось не так уж и много – скоро маньяку эта игра надоест. Он вставит в замок нужный ключ и войдет в подземелье. Но она больше не боялась этого. Так же как не боялась и смерти. Ведь бедняжке удалось найти собственное «я», хотя это и произошло при помощи старой картонной коробки. Однако она не понимала, почему вид этой картонной коробки не пробудил в ней воспоминания ранее. Но задумываться над этим уже не было смысла – ей следовало действовать, пока не стало слишком поздно. Пока маньяк не встал напротив нее с ножом для обрезания и не перерезал веревку, чтобы затем вновь наброситься на нее, жестоко пытать и убить.