— Что бы вы сделали?

— Я пронзил бы сердце вашего величества всеми моими стрелами.

— Для кого, господин купидон?

— Для всех хорошеньких женщин, государь.

Король расхохотался.

— Кстати, — сказал он, — теперь мой гнев утих, объясните-ка мне, каким образом две недели тому назад вы вынудили меня лечь спать без прислуги?

— Ах, государь… — сказал паж, кланяясь.

— Отвечайте, отвечайте!

— Ваше величество приказывает мне рассказать все?

— Да. Как вы ухитрились помешать прислуге войти в покои, и зачем заставили всех думать, что я уже лег?

— Государь, — ответил паж, потупив взгляд, — я вам скажу всю правду. Однажды я разговаривал с моим другом Люжаком…

Он указал на пажа, державшего зеркало перед королем.

— Я ему говорил, — продолжал он, — что считал бы величайшим счастьем один служить королю! Люжак стал смеяться надо мной и утверждал, что мое желание никогда не будет исполнено. Это меня подзадорило, и я побился об заклад, что когда-нибудь один заменю всю прислугу, а Люжак держал пари, что нет.

— Та-ак! — сказал король. — Что же было потом?

— Однажды вечером я оказался один в передней, было около полуночи, я притворился спящим на скамейке. Швейцар, не видя меня, вышел. Я тут же запер двери гвардейской комнаты. Когда настал час вашему величеству ложиться спать, пришли дежурные и, найдя дверь запертой, постучались, я не открыл им, ничего не сказал и погасил свечи. Тишина и темнота заставили всех подумать, что они пришли слишком поздно и что король лег спать. Все ушли очень встревоженные. Тогда я опять зажег свечи и стал ждать. Бине ничего не знал и вышел из вашей спальни, а ваше величество тотчас же в нее вошли. Вы выглядели удивленным, не увидев дежурной прислуги, и я имел счастье один служить вашему величеству. Я выиграл пари.

Король весело расхохотался.

— То, что вы поведали, — сказал он, — невероятно просто и правдиво! Будут рассказывать, что один смельчак вынудил короля французского лечь в постель почти одного, чего не осмелился бы сделать ни один из самых могущественных государей Европы, и этому рассказу не поверят. Однако вот виновник этого события! Но, знаете ли, милостивый государь, что вы заслужили с моей стороны формальное объявление войны.

— Ах, государь! — сказал паж Ростен, падая на колени и сложив руки. — Я сдаюсь, капитулирую безоговорочно.

Король улыбнулся ему.

— Встаньте, — сказал он, — я уже простил вас и снова прощаю, но в другой раз, господин французский рыцарь, подумайте лучше о вашей молодости.

Ростен с любовью поцеловал руку, протянутую ему королем.

Людовик XV в частной жизни был всегда добр, прост, любезен и снисходителен.

«В Шуази, в Рамбуйе, — отмечает в своих записках Ришелье, — Людовик разговаривал так просто, что придворные забывали иногда, что он король французский; монарх не давал им чувствовать, что они его подданные, ужинал с ними как частное лицо, без церемоний, играя роль хозяина, простого помещика в своем деревенском доме, особенно в Шуази».

Даже завершил странную прическу короля.

— Кстати, — спросил Людовик, — как здоровье вашей дочери, Даже?

— Хорошо, государь. Очень хорошо. Ваше величество слишком милостивы, осведомляясь о ней каждый день.

— Она поправилась?

— Совершенно. Вот уже три дня, как она выходит из дому.

— Да. Кене говорил, что больше нет никакой опасности и что она скоро выздоровеет совсем. Пейрони сказал то же самое. Я бы хотел видеть ее, Даже, я вам уже говорил.

— Но сегодня ночью желание вашего величества может быть исполнено.

— Каким образом, Даже?

— Дочь моя узнала от меня сегодня, что ваше величество изволит ехать на маскарад, и уговорила меня взять и ее с приятельницей Нисеттой Рено. Я обещал, так что я буду на маскараде с моим сыном, моей дочерью и ее приятельницей, и, если ваше величество пожелает увидеть Сабину, я сам представлю ее вам.

Сказав эти слова, Даже отступил на несколько шагов.

— Вот, ваше величество, вы и причесаны, — сказал он. В дверь комнаты постучали. По знаку короля Ростен побежал открывать дверь.

— Герцог де Ришелье! — доложил паж.

— Войдите, герцог, я скоро буду готов, — сказал король. Ришелье вошел.

Большие залы ратуши заполняла толпа — пестрая, шумная, веселая, оживленная, в костюмах всевозможных видов и цветов.

Купеческий старшина и его помощники пригласили всех знатных и богатых особ. Даже из работниц выбрали самых хорошеньких женщин и нарядили в самые изящные костюмы. Тут сновали Тритоны, которые махали своими плавниками и любезничали с нимфами Дианы; там сатиры танцевали с жрицами Весты; рядом грации с приятной улыбкой следовали за сказочными людоедами, мечтающими ими полакомиться; сирены танцевали с черными демонами; возле них жеманная Минерва танцевала контрдансе Марсом; Телемак разговаривал с Калипсо; Геркулес преследовал Омфалу; Андромаха слушала лесть морского чудовища, а Амур нашептывал комплименты Вражде, приятно ему улыбавшейся. Меж ними сновали турки, индейцы, китайцы, цыгане, испанцы, арлекины и летучие мыши в черных, красных, зеленых, синих, желтых, белых, золотистых, серебристых домино. Преобладали восточные костюмы: несколько лет назад Восток вошел в моду. Галлант перевел «Тысячу и одну ночь», Монтескье написал свои «Персидские письма», Вольтер — «Заиру». Поэтому на маскараде было много гурий, султанш и баядерок.

Около полуночи бал был в разгаре. К желанию короля сохранить инкогнито гости отнеслись с трепетным уважением. Он прогуливался среди толпы и наслаждался любопытным зрелищем. Ришелье, Таванн, Субиз и некоторые другие вельможи в фантастических костюмах следовали за королем. Купеческий старшина приготовил для короля маленькую гостиную на случай, если он захочет отдохнуть или поговорить вдали от вихря танцев. Эта маленькая гостиная, вся убранная зеленью, называлась Цветочной гостиной.

Опираясь на руку Ришелье, тонкий, едкий юмор которого очень его забавлял, король проходил по большому залу, когда к нему почтительно подошла маска, спросив шепотом:

— Государь, угодно ли вам увидеть мою дочь?

— Вашу дочь? — повторил король. — А! Это вы, Даже? Увижу ее охотно. Где она?

— Вот она, государь!

— Одна из этих очаровательных цыганок?

— Да, государь.

— Которая из них?

— Которая выше.

— А другая?

— Невеста моего сына.

— Отведите их в Цветочную гостиную, там я сниму маску и приму их.

— О государь! Моя дочь будет так счастлива выразить вам свою признательность.