Спустя какое-то время Леман пережила первую трагедию своей замужней жизни. Она узнала, что Сабахаттин, этот привлекательный молодой мужчина, которого она полюбила за его искренние комплименты и опьяняющие речи, мог с такой же легкостью преподносить их другим, а еще с большей легкостью он завязывал новые отношения. Более того, он сошелся с очень близким ей человеком – младшей сестрой. Стоило лишь Леман узнать об этом, как она почувствовала, что душа ее болит не столько от предательства мужа, сколько от собственной уязвленной гордости. Тайная любовь, которой были охвачены два самых близких ей человека, выбила девушку из колеи. Она старательно следила за домом, любила мужа и самоотверженно, несмотря на все лишения, растила ребенка. И то, что муж с такой легкостью предпочел ей другую, разбило Леман сердце. Ее унизили, а ее веру в любовь втоптали в грязь.

В тот момент она осознала, что смотрит на Сабахаттина как на чужого. Да, он больше ей не принадлежал. И тогда она заметила, что Сабахаттин был просто привлекательным мужчиной, и она больше его не любит. А любил ли он ее? Если да, то ей больше не хотелось быть любимой им. Замужество перестало казаться Леман приятной романтичной игрой и стало походить на бесконечное страдание, калечившее душу. Когда в доме стало совсем беспокойно, Шюкран уехала к родителям в Ортакей.

Младшая дочь так не раскрыла родителям причину своего возвращения. Спустя какое-то время она перевелась работать в Кадастровое управление Султанахмета.

Сеиту начало казаться странным то, что Леман, прежде регулярно навещавшая их на выходных и приводившая с собой сына, перестала появляться. Она пришла только однажды, под вечер, посредине недели, и наскоро переговорила с матерью. Несмотря на то, что Сеит пытался расспросить жену о причинах столь короткого визита, вразумительного ответа он не получил. Однако мужчина догадывался, что что-то случилось. Увы, но теперь у него не было сил на то, чтобы попытаться выяснить что-либо самостоятельно. То, что он больше не мог приносить пользу, удручало его больше болезни.

Бывший владелец дома, живший в птичнике, получил вести от родственников и уехал. Часть дома, состоявшая из меблированной спальни, ванной и кухни, была сдана в аренду. В ней жил Регаип-бей, который платил две лиры. Мюрвет зарабатывала семь лир в неделю. Шюкран тратила часть своих доходов на себя, а часть вкладывала в общий быт.

Сеит не мог вдоволь насладиться радостью от рождения внука. Он подавлял в себе желание взять его на руки и обнять, ибо этого не позволяла болезнь. К тому же визиты старшей дочери стали настолько редкими, что он скучал и по ней, и по Корхану. Каким же прелестным было детство Леманушки! Как она дружила с отцом! Ах, эти дни, когда они ходили на концерты в Анкаре, когда ужинали у Карпича! Вспоминая о том, как его годовалая дочь, смешно потряхивая челкой, раздувала губки и задувала горевшую спичку, Сеит не верил в то, что теперь она уже сама была матерью. Интересно, счастлива ли Леман? Они так и не сумели поговорить. Он хотел, чтобы дурные предчувствия, роившиеся в его душе, оказались неверными. Однако он не ошибался – Леман действительно была несчастлива. Мать, которой она втайне рассказала о произошедшем, повелела ей молчать обо всем перед отцом, дабы не расстраивать больного человека. И именно тогда Леман поняла, что в своей беде она одинока. Оставаясь в доме мужа, она все сильнее чувствовала боль от уязвленной гордости и знала, что просто так это не кончится. Она не могла больше терпеть. Однажды утром, когда муж ушел на работу, Леман собрала вещи. Взяв сына на руки, она отправилась в Ортакей.

Когда Сеит увидел дочь и внука, то словно ожил. Они сели друг напротив друга. Опыт подсказывал Сеиту, что дочь не просто так приехала с чемоданами, да и личико ее было грустным. Что-то случилось.

Не выдержав, Леман начала плакать. Сеит позабыл о собственной боли. Боль Леман была важнее. Он попытался вывести ее на разговор:

– Леман, мы с тобой можем говорить обо всем на свете, не так ли? Давай, расскажи, что происходит? Почему ты убежала из дома?

– Я больше не могу оставаться в том доме, папа.

– Это я уже понял. Почему?

Леман не знала, с чего начать. Рассказывать о произошедшем было так же больно, как и переживать его. Однако ситуация казалась ей безвыходной, и молодая женщина отчаянно нуждалась в поддержке.

Когда она завершила свой рассказ, по ее щекам градом катились слезы. Сеит обнял дочь. Леман положила голову к нему на грудь и продолжала плакать.

– Кто та женщина?

– Я не могу этого сказать, папа.

– Почему?

– Не могу.

– Я ее знаю?

Леман не издала ни звука. Она просто плакала. Сеит начал догадываться, однако не хотел озвучивать свои мысли. Он надеялся на то, что ошибается. Больше он не настаивал.

Леман целый день просидела рядом с отцом, держа его за руку. Даже охваченный тяжелой болезнью, он давал полезные советы и вселял в Леман силу. Отец оставался для нее самым дорогим человеком. Успокоенная тем, что нашла поддержку, Леман выдохнула с облегчением.

Ближе к вечеру вернулась Мюрвет. Она встретила старшую дочь настороженно. Было видно, что отец и Леман провели наедине весь день. Подобное обстоятельство заставило ее нервничать. Неужто все раскрылось?

Событие, произошедшее на следующий день в Кадастровом управлении Султанахмета, усугубило ситуацию.

Сабахаттин, вернувшийся домой вечером ранее и не обнаруживший там жену, понял, что на этот раз она уехала навсегда. Раньше, когда между ними возникали ссоры, она никогда не уезжала. Теперь он мог потерять ее. Следовало отыскать Леман, признаться ей в своих чувствах и сказать о том, что ее муж стал жертвой мимолетной страсти. Он хотел заполучить Леман обратно. Кроме того, мать и сестры открыто заявляли ему о том, что стоит признать свою вину и помириться с женой.

В тот вечер мысли не давали ему заснуть. К утру злость, которую он испытывал к Шюхран, навлекшей беды на его семью, пересилила остальные чувства.

Двери Кадастрового управления Султанахмета широко распахнулись, и рабочие с удивлением увидели, как привлекательный молодой человек, пройдя все помещение, остановился возле углового стола. Чуть-чуть не дойдя до девушки, сидевшей за столом и нервно кусавшей губы, он начал кричать:

– Шлюха! Затащила меня в постель! Разрушила мою семью! Я тебя проучу!

Не сумев сдержать своих эмоций, он плюнул ей в лицо и влепил пощечину. Рабочие схватили его и выволокли из здания.

Вскоре Сабахаттин получил повестку из суда. Против него возбудили дело.

Обвиняющая сторона хотела, чтобы Леман выступила против мужа. Если она засвидетельствует о том, что ее сестра невиновна, все домогательства исходили со стороны Сабахаттина, то таким образом и сама получит развод, и спасет честь близкой родственницы. Сабахаттин же в таком случае получал тюремный срок.

Леман, услышав это предложение, пришла в ужас. Она могла уйти от мужа. Могла никогда больше к нему не вернуться. Однако она не могла позволить кому-либо использовать себя в заговоре против него. Она отказалась от предложения. В день суда свидетелями выступали только молодой служащий Кадастрового управления Султанахмета и наемный работник того же управления. После того как мировой суд Султанахмета рассмотрел материалы дела, он признал Сабахаттина виновным. Однако вскоре приговор был отменен, и молодого человека отпустили домой.