— Готовься, Серге, — заявила она, приехав ко мне домой на закате того дня, когда была решена судьба Маженвия, и его новый лорд как раз заканчивал праздновать это дело. — У тебя ровно день для этого. Кстати, выгляни наружу. Как тебе красавчики?

— Хороши коняшки.

— Отличный плавный шаг, тебя не растрясёт. Тебе — соловую, твоей супруге — белую.

— Какую мне?

— Соловую. Вон ту, рыжую с роскошной белой гривой. На солнце её шкурка будет светиться, как чистое золото. Тебе на такой перед императором можно будет прогарцевать только однажды в жизни. Послезавтра. А вот мой подарок… Заноси.

Двое слуг втащили огромный сундук, откинули крышку, и сияние магических светильников заиграло на искусной вышивке, на драгоценных тканях и вставках из камней дивной красоты. Моресна ахнула, потянулась к аккуратно уложенным одеяниям, но отдёрнула руки, покосившись на госпожу Солор. Та лишь улыбалась.

— Красота, — оценил я, когда супруга вытащила и развернула первый камзол. — Просто красота.

— Мои мастера постарались.

— Слушай… Это когда ж они начали-то? Столько труда, такую шмотку нельзя сшить за пару дней!

— Они начали год назад, Серге. Я знала, что рано или поздно это платье понадобится. Взгляни на подготовленное для тебя одеяние, Моресна. Тебе нравится?

— Ничего красивее не видела. Просто чудо!

— Надеюсь, ты подберёшь покрывало, подходящее к платью? Или тебе надо помочь?

— Ни к чему, госпожа! — Жена упорхнула и скоро появилась вновь с моим подарком в руках — покрывалом из тонкого паучьего шёлка, вышитым мелким жемчугом. — Вот, хорошо же?!

— Очень хорошо. И не зови меня госпожой, сестра. Ты ведь жена моего названого брата.

И, кивнув мне и Моресне, ушла.

— Неужели это правда? — спросила моя супруга.

Я оглянулся. Она сидела у сундука, прямо на полу, и перебирала покрытую роскошной вышивкой ткань. Зачарованная, умиротворённая красотой и великолепием нарядов. Красивая…

— Конечно, правда. — Я хотел бы привлечь её к себе, посадить на колени, пообниматься, но слуги так и шныряли по дому. Поэтому мне пришлось пойти распоряжаться, чтоб красавцев-коней завели в конюшню и обиходили.

До сознания как-то не доходило, что вот осталось чуть больше суток до того момента, как моё стремление найти тут новый дом и пристойное место в обществе увенчается самой большой удачей, какая только могла выпасть чужаку. Что вот уже меньше суток до этого дня. Что вот уже рассвет этого дня, надо принять ванну и позавтракать, а также ничего не забыть на себя надеть. Проверить, чтоб солового коня заседлали именно тем седлом, каким нужно. Убедиться, что супруга нацепила свои лучшие украшения, но оставила руки без колец и браслетов.

Этот день наконец-то наступил, однако ничего, кроме обеспокоенности, не ощущалось. Поднимаясь в седло, я чувствовал, как сохнет во рту. В это время у меня на родине ещё далеко не все казённые учреждения открывали двери для посетителей, но солнце уже шпарит вовсю. В парадных нарядах, произведениях портновского и вышивального искусства я мгновенно взмок, а таскать их предстояло ещё добрых полдня. Хорошо хоть пешком придётся идти лишь через половину площади. Остальное за меня сделает соловый конёк, на солнце действительно засиявший, будто отлитый из золота.

Двое человек встали к поводьям моего коня. Я сам решал, кто именно это будет, и выбрал Аканша и Альшера. И снова выслушивал бездну благодарностей, не понимая, за что же такое особенное меня благодарят. Коня Моресны тоже должен был вести кто-то, выбранный мною. Поколебавшись, я предложил кандидатуру её третьего брата, того самого, который давно уже служил в армии. По моему поручению его отыскали за каких-нибудь три дня, и ещё день ушёл на то, чтобы доставить моего шурина в столицы. Вот уж кто был по-настоящему изумлён той роли, которую ему предстояло играть.

Впрочем, на восторги родственников мне уже как-то не хватало времени. Надо было позаботиться о парадных нарядах для Альшера и Аканша, отобрать тех младших командиров спецназа, кому предстояло сопровождать меня на церемонии. И, поскольку их число не было особо-то ограничено, я назвал всех. Всех тех, кто живо и безотказно оказывал мне помощь, командовал отрядами, помогал и поддерживал. Всех тех, кого я мог считать перспективными и кого намерен был тянуть за собой к вершинам военной карьеры.

Сейчас, садясь в седло, я оглянулся на них. Все подтянутые, решительные, собранные. Все очень серьёзные. Это моя команда. В будущем именно на них мне предстояло опираться, как Аштия опиралась на созданный ею Генштаб. Надеюсь, я не ошибся ни в ком из них.

— Прошу. — К моему коню подступил молодой офицер в мундире личной императорской охраны. Широким жестом указал в сторону проспекта, откуда всё должно было начаться. — Прошу. Время наступило.

Аканш и Альшер потянули солового коня за узду, и он послушно зашагал. Действительно, очень мягкий шаг, трясёт, но не сильно.

Теперь надо сидеть ровно, морду скроить по всем правилам имперского высокопоставленного чванства, никому не кивать, не отвечать на восторженные вопли и размахивание руками (странно, чему горожане сейчас-то радуются, они ж от моего возвышения никаких выгод не поимеют…), изображать идола. Сразу за мной пристроился конь, везущий Моресну. Если бы не была с головы до ног закутана в шёлк, все бы увидели, какая она красотка… Ну и хорошо, что не видят. Красотка-то моя! Сам буду любоваться.

Город был всё так же украшен, правда, на этот раз лепестки не наполняли воздух. Лепестками отмечают только парад. Зато проспект и примыкающая к нему улица, по которой вели моего коня, был усыпан цветами: алыми и золотистыми. Алый — цвет военных высшего уровня. Золото — цвет власти. Сегодня для меня эти два оттенка сольются. Именно в тот момент, когда я превращусь в аристократа.

Господи, как медленно шагает конь. Солнце всё злее, к полудню будет просто топка. Близится сезон дождей, и светило, наверное, оттягивается на полную накануне грядущего отпуска. Однако мне не легче при мысли о скорых дождях. Господи, сделай так, чтоб государь не отправил меня на дальний юг! Я и здесь-то выживаю с трудом, а каково, например, в Ловисте?! Хорошо, что её поручили Балаху Урхелю. А в Харбе так и ещё круче. Харбу, кстати, пока никому не отдали.

Как же всё-таки красива столица, если любоваться ею с такого ракурса! Особенно когда она подготовлена к мероприятию такого уровня, как парад победы или вручение знамени. На меня горожане сейчас смотрели, как на невиданное редкостное зрелище, и усилия Аштии и её мастеров сделали его ещё ярче. Чужая роскошь всегда щекочет воображение, потому на неё устремлено столько любопытствующих глаз. И в течение нескольких дней обыватели могут сколько заблагорассудится развлекать себя подсчитыванием золота в чужих карманах.

С каждым кварталом зевак становилось всё больше. На крышах тоже было тесно. Кусочек одной из крыш, прилегающих к площади, уже абонирован семейством моей драгоценной жёнушки. В самом деле, не мог же я лишить их такого зрелища! Сегодня их дочь махом взлетит на высоты, о которых не могла бы даже и мечтать. Пусть её родители полюбуются на такой триумф представительницы своего рода.