— Чтобы заново активировать второсигнальные области, — продолжал эксперт, — достаточно минимального возбуждения. Поэтому после отдыха в бутик-пространстве наши клиенты возвращаются к обычной жизни немедленно и нормальному функционированию их мозга ничего не угрожает. Обратной стороной монеты, однако, является то, что разбудить их несложно. И злоумышленник, сохраняющий свои второсигнальные зоны активными, вполне на такое способен.

— А как этот… э… Шредингер сохранил способность говорить и думать? Он ведь был участником симуляции. Ему тоже, наверное, должны были эти зоны отключить.

— Все просто, — ответил эксперт. — Шредингер сознательно нарушил наши процедуры и инструкции, оставив включенным личный мозговой будильник на снуз-рипите. Будильник каждые пять минут повторял тихим голосом «Вставай, просыпайся!» — и второсигнальные зоны Шредингера сохраняли постоянную активность на уровне default mode network. То есть на уровне рассеянного человеческого бодрствования, скажем так.

— То есть он все время оставался собой?

— Не совсем так. Наши процедуры по гашению воспоминаний по-прежнему действовали. Шредингер мог говорить и думать, но не понимал, кто он на самом деле. Он действительно решил, что он всесильный сверхкот, владеющий забытым древним языком. И еще он смутно помнил, что хорошо бы нагадить истцам — но не понимал, по какой причине…

— Другими словами, — влез красный фрачник, — доказать его сознательную злонамеренность будет сложно. В лучшем случае его можно судить за причинение материального вреда по неосторожности. Так считают юристы «TRANSHUMANISM INC.» Что касается нашего контракта с истцами, то подобные случаи покрываются пунктом о форс-мажоре.

— Интересно, — сказал судья. — Очень интересно.

— Да. Мы никогда не имели дела с такой ситуацией, потому что наши омеги крайне дорожат сотрудничеством с «TRANSHUMANISM INC.» Это, разумеется, будет нам уроком.

— То есть, — нахмурился синий фрачник, — вы хотите сказать, что закон бессилен? И мы никак не сможем наказать негодяя, поднявшего свою руку… Вернее, свою лапу…

— Поверьте, — сказал красный фрачник, приложив руку к сердцу, — вы не хотели бы очутиться на месте ответчика. Его контракт первого таера уже заканчивается. Потеряв работу, он потеряет возможность его продлить.

— Какой ужас, — вздохнул судья.

— Однако, — улыбнулся бородач, — именно с этим связан интересный и нетривиальный способ компенсации, который я хочу предложить истцам от имени «TRANSHUMANISM INC.» Думаю, это понравится всем. Особенно истице… Мало того, мы сможем продолжить симуляцию с того места, где она была прервана по требованию истца…

* * *

Мельхиор подошел к Шредингеру и схватил его зубами за шею — так же, как сам Шредингер перед этим хватал Миу. Видимо, победитель счел, что желтый кот недостоин боевых шрамов, и решил унизить его, обойдясь с ним как с кошкой.

Прижимая Шредингера к земле, он развернул его так, чтобы Миу видела процедуру в деталях, и попытался взобраться на него сзади.

Тогда Шредингер повернул голову и размеренно произнес:

— Скажите, любезный, а кто это подобрал вам такой ужасный рыжий цвет? Напоминает портмоне пожилого официанта. Как будто внутри у вас ворох засаленных чаевых. Может, поэтому девочки не слишком вас и хотят?

Миу была готова ко всему — но не к тому, что случилось следом.

Мельхиор отпрыгнул назад, словно получил удар когтями по носу, сжался в пушистый шар и задрожал. Натурально задрожал — крупной дрожью, будто ему стало холодно или страшно.

Шредингер поднялся с земли, повернулся к обидчику и выгнул желтую спину дугой.

— И вообще, — продолжил он, — что это за пошлость — победоносный альфа-кот? Вы думаете, кошечкам такое нравится? Да, киски подчиняются грубой силе, но при этом вы им глубоко противны… Они будут мечтать совсем о другом. Что и доказывает наш опыт…

Мельхиор тоже выгнул спину — и вдруг Миу услышала его хохот. Оказывается, он трясся не от страха, а от смеха.

— Как вы сказали, сударь? — спросил он. — Пошлость? А сами вы помните, кто вы такой и почему вы здесь?

Шредингер, похоже, этого не ожидал.

— Я сверхкот, — сказал он, но уже без особого апломба.

Мельхиор глянул сначала на него, потом на Миу.

— А что это значит — сверхкот?

— Это значит, — ответил Шредингер, — что я помню слова и заключенную в них древнюю мудрость. И когда другой кот или кошка входят в мою ауру, мудрость делается доступной им тоже. Вот как сейчас вам…

— Ох, — сказал Мельхиор, — ну и каша у вас в голове. Признаюсь, я только что собирался подвергнуть вас ритуальному глумлению, как это принято среди котов, но после таких слов мне ничего уже не хочется. Правда. Я имею в виду, не хочется делать это по-кошачьи. Не знаю, входило ли это в ваш план, но вы замечательно умеете будить в душах сострадание. Позвольте, сударь, показать вам, что такое альфа-кот и чем он отличается от омеги. Давайте-ка я пущу вас на минутку в свою ауру…

— Что вы имеете в виду? — встревоженно спросил Шредингер.

— Сейчас я объясню, что здесь происходит, уважаемый сверхкот. И вы сами все вспомните.

Хвост Шредингера выгнулся вопросительным знаком.

— Вы пытаетесь испортить нам медовый месяц, — сказал Мельхиор бархатным голосом, — поскольку потеряли последние средства на баночной бирже, и считаете, что по нашей вине. Это неверно — решения принимали вы, мы только консультировали и предупреждали о рисках. Вы работаете здесь омега-котом, потому что ваш контракт первого таера кончается. Ваши обязанности сводятся к тому, чтобы покоряться всем видам насилия и источать дурной запах, вызывая презрение к себе — и за это ваше существование продлевается на ежемесячной основе. Слова вы помните лишь потому, что перед вахтой оставили включенным свой личный мозговой будильник. Без него вы были бы простой желтой омегой…

Шредингер почти не изменил позы, но Миу показалось, что его усы, прежде горделиво топорщившиеся вверх, как-то увяли.

— Вы нарушили условия контракта, — продолжал Мельхиор, поглядывая то на Шредингера, то на поджавшую хвост Миу, — и теперь вас ждет унизительное разбирательство в суде и отключение вашей банки от систем жизнеобеспечения… Но мы, альфы, сострадательны к слабым. Поэтому я готов пойти вам навстречу. Мы с вами все-таки русские люди — давайте поступим по заветам Германа Азизовича Шарабан-Мухлюева. Вот вам моя оферта. Я не стану подавать в суд, и вы сможете продолжить свое существование на границе первого таера и небытия, если прямо сейчас, перед лицом моей невесты, вы сделаете мне то, что не принято в семействе кошачьих, но отчего-то называется в русском языке французским словом minette — «кошечка»…

Миу показалось, что Шредингер из желтого стал серым. Он даже не поднял взгляда, только кивнул.

Мельхиор лег на спину, выпятив светлый живот к небу, и несколько неестественным для кота образом прислонил затылок к картонной коробке. Так он мог одновременно видеть Шредингера