– А чего ты тогда крутишь ею во все стороны?

– Местность какая-то странная. Такое ощущение, что отовсюду за нами наблюдают.

Мне в самом деле стало не по себе. Души погибших здесь русских парней встрепенулись при моем появлении и закрутили вокруг меня хоровод. Я брел вперед, как в наркотическом угаре. Стены все теснее прижимались к ручью. Каждый наш шаг эхом перекатывался по ущелью. Над головой осталась лишь узкая синяя полоска неба. Сумеречные тени затягивали нас в свои объятия.

Валери сняла с плеча автомат и понесла его в руке. Время от времени она кидала на меня тревожные взгляды. Не знаю, что она увидела, но мое волнение передалось и ей. Адвокат стал часто оглядываться. Он не испытывал восторга от того, что Валери шла за ним с заряженным автоматом в руке, но сказать об этом считал, должно быть, унижением собственного достоинства.

Мы перешли через овальную гору щебня и песка – застывшее тело оползня. Здесь находились основные силы роты, которые били по голове каравана, сюда же отволокли меня, когда я потерял сознание.

Я вспоминал каждый изгиб ручья, каждый скальный выступ. У меня уже не было сил притворяться, и Валери поняла, что мы близки к цели. Пот градом катился по моему лицу, я хрипло дышал, словно мы поднимались в гору. Я не ожидал, что возвращение к месту боя так сильно подействует на меня. Чувство опасности притупилось, и прошлое тяжелой, разрушающей, ревуще-стонущей громадой нахлынуло на меня. Откуда-то сверху бил крупнокалиберный пулемет, удушливо чадили подбитые боевые машины пехоты, стонали раненые парни, которым оставалось всего несколько дней до дембеля… Мы зашли за очередной скальный выступ, и я, шокированный открывшимся зрелищем, опустился на камень.

– Подожди, – сказал я, – не гони лошадей. Давай отдышимся.

Адвокат издал какой-то восторженный звук и поднял обе руки вверх.

– Кажется, мы пришли?

В ручье, на мелководье, лежали две огромные ржавые консервные банки. Они зияли черными дырами, казались бесформенными, никогда не имевшими практического значения. Дилетант мог долго гадать, чем раньше были эти металлические громады. Но я сразу узнал наши многострадальные боевые машины, подбитые в первые минуты боя. Одна из них, которая наехала на фугас, лежала кверху днищем. Когда-то на ней были резиновые катки и гусеницы – за десять лет, а точнее, максимум за месяц, местные жители, как могильные черви, проделали свою работу. Теперь от боевой машины осталась лишь пустая оболочка – без крышек люков, без внутренней электропроводки, без замков, стальных перегородок, без триплексов, без всего того, что можно было снять. Так, непохороненные – непереплавленные – они лежали в ручье все эти десять лет.

Мы скинули рюкзаки. Адвокат подошел ко мне, не скрывая какой-то идиотской улыбки. Протянул руку.

– Кирилл, – сказал он, – я предлагаю вам мировую. Сейчас наступает достаточно пикантный момент и для вас, и для нас. Я предлагаю играть в открытую и оставаться людьми.

– Вы уверены, что пикантный момент наступит? – спросил я. – Посмотрите на эти останки боевых машин. За десять лет даже сталь превратилась в труху.

– Сталь – да. А полиэтиленовый мешок практически вечен.

– А вы не подумали о том, что его мог унести кто-нибудь до нас?

– На все воля Господня.

– Мы не слишком громко разговариваем?

Адвокат замолчал и, задрав голову, посмотрел на скалы, обступившие нас.

– Если здесь кто-то и есть, – ответил он, – то говорить шепотом уже нет смысла. А если нет никого, то нас могут услышать разве что эти горы.

Я сосредоточился и еще раз подумал: все ли я учел? Может ли Валери выстрелить в меня, как только я вытащу мешки? Нет, она не поднимет тридцать пять килограммов в горы. Адвокат, даже если он завладеет оружием, не сделает этого по той же причине. Я нужен еще как рабочая сила. Может ли Валери выстрелить в адвоката? Тоже нет смысла. А адвокат в Валери?..

Пока я тусовал в уме варианты, мои компаньоны сидели рядом и не сводили с меня глаз. Никогда я еще так сильно не ощущал собственной значимости, как сейчас.

Где-то недалеко раздался щелчок, будто цокнула галька о гальку. Мы вытянули шеи, прислушиваясь. Мерно шумел ручей, и это был единственный звук, который наполнял ущелье.

– Птица камень скинула, – сказал адвокат, но я понял, что он хотел сказать другое, но вовремя вспомнил о нашем мирном договоре.

Мы сидели еще полчаса. Удивляюсь, откуда у моих спутников было столько терпения.

– Ладно, – сказал я. – Приступим. Валери, ты останешься здесь, будешь охранять наши драные рюкзаки. Мы пойдем вот за эти камни. Вернемся тоже вдвоем. Если все же вернется кто-то один, то знай, что второй уже наверняка покойник, и тогда действуй, как подскажет тебе твой разум… Низами Султанович! – я перевел взгляд. – Вы полезете в трещину, которую я вам покажу, и поищете там мешки. Если найдете – я приму их внизу. Мешок вам, мешок мне. Возражений нет? Тогда вперед!

И пошел к каменному хаосу, куда мы с Бенкечем ползком отволокли баулы. Рамазанов шуршал галькой за моей спиной.

– Вы по-прежнему мне не доверяете, Кирилл, – сказал он.

– Так же, как и вы мне, – ответил я, не оборачиваясь.

– Напрасно.

– Напрасно? – Я круто повернулся. Хрустнула галька. – Вы обманом и коварством вовлекли меня в эту преступную авантюру, вы, не считаясь с чужими судьбами и жизнями, шли напролом к своей ничтожной цели, чтобы возвеличить себя грязными деньгами, – как я могу вам доверять?

– Чем же мне заслужить ваше доверие?

– Смертью, – коротко ответил я и подошел к стене.

Трещина находилась на уровне моего лица. Тогда, десять лет назад, мне казалось, что она расположена намного выше.

Я кивнул в темноту головой:

– Полезайте.

Адвокат подошел к скале вплотную, поднял голову, поискал какой-нибудь выступ.

– Подсадите меня, пожалуйста, – попросил он.

Я подставил ему свое плечо, и когда он встал на него ногой, излишне сильно выпрямился, и адвокат, кажется, здорово треснулся головой о каменный козырек. Он стерпел боль молча, лишь провел ладонью по лысине и протиснулся в щель.

Мне было все равно, найдет он баулы или нет. Я не обманывал себя, и если бы Рамазанов появился с несчастной физиономией, испытал бы скорее облегчение и даже злорадство. Но Рамазанов ломанулся назад, как когда-то я выбирался из огромной очереди за водкой с полной сумкой в руках.

– Кирилл! – крикнул он. – Ура! Давайте все обиды оставим в прошлом, нам страшно повезло!

И выволок за собой серый от древности баул, приподнял его, отчего ткань угрожающе затрещала, но выдержала, и аккуратно скинул вниз. Мешок плюхнулся на камни и выпустил облачко пыли.

– Сейчас я второй вытащу! – возбужденным голосом сообщил адвокат и снова исчез в трещине.