В ответ на его беспокойства Мирна лишь игриво усмехнулась и воскликнула с вызовом:

- Ты так отговариваешь меня, потому что боишься, что я тебя обгоню!

- Обгонишь? - передразнил ее Грегор, отметив про себя, что она вот так просто пробудила в нем озорного непоседливого мальчишку, по которому, по правде говоря, он ужасно скучал.

- Я знаю здесь каждую кочку! - ее голос стал наигранно-важным, - у тебя нет ни шанса!

Как же здорово было просто так дурачиться с ней...

Но не успел граф Фаулз просмаковать приятную мысль, как княгиня резво подскочила, взбираясь в седло. Ее движения были уверенными и очень быстрыми. Раз! И она уже гордо восседает на молоденькой пегой лошадке. И все же Грегор успел различить ослепительно-белую кожу, стройный силуэт, пленительный блеск шелка, - то, что ему еще не положено было видеть, то, что случайно и буквально на секунду открылось ему, когда Мирне пришлось задрать юбку.

Ничего четкого и, разумеется, без деталей. Но мельком примеченных гладкой фарфоровой кожи и очертания чудесных ножек хватало, чтобы разыгралось воображение, чтобы его охватили мысли, чувства и желания, которые лучше было бы приберечь до первой брачной ночи...

- Посмотрим, кто первый доскачет до опушки? - поправляя прическу, предложила Мирна.

Грегору то ли показалось, то ли хотелось, чтобы это было так, то ли действительно голос возлюбленной из игривого и по-детски озорного превратился в обольстительный, с требовательными нотками. Будто она хотела, чтобы он доказал ей что-то.

Его охватило необоримое, считай, первобытное желание показать ей, чего он стоит, показать, что он силен, что он достоин ее.

И когда Мирна, по-лисьи улыбнувшись, без предупреждения бросила свою лошадь в галоп, Грегор решил во чтобы то ни стало стать первым в их гонке.

Его родовитый верный Мефис дал бы фору любому скакуну, чего уж говорить о скромной лошадке с придорожной станции. Но фальстарт подарил Мирне преимущество в начале.

В воздух поднялась пыль, лошади громко ворчали, хоть и были рады хорошей гонке, бескрайние северные просторы, прекрасные, свободные, пленительные, разверзлись перед всадниками, а Мирна... Мирна звонко смеялась. Смеялась во весь голос. Она уж и позабыла о гонке, она не стремилась выиграть. Она была свободна от прошлого и готова была храбро глядеть в будущее, зная, что рядом есть тот, кто никогда ее не оставит, тот, кого она любит, и кто любит ее.

Вскинув голову, чтобы подставить ветру лицо, княгиня ненароком зацепилась волосами за застежку платья, дернулась, и неустойчивая лента сорвалась, давая волю огненным кудрям.

Извиваясь, будто в танце, лента полетела прямо к нагоняющему Грегору, и он поймал ее налету. Поймал, даже не заметив этого, зачарованный шелковыми рыжими кудрями, которые в свете стареющего солнца горели ярче пламени пожара, звонким, как множество крохотных колокольчиков, смехом, свободой, переполнившей его возлюбленную.

А ведь когда-то, в первый его приезд в Дурхам, он представлял себе эту картину. Представлял, как скачет верхом по этим чудесным, ни на что непохожим землям, и как Мирна скачет рядом с ним, как развиваются ее волосы на ветру, как она кричит от счастья.

Тогда эта картина показалась ему настолько прекрасной и притягательной, что он отрекся от циничности и озлобленности, рискнул сорвать толстую коросту со своего сердца, чтобы впустить в него эту особенную девушку с севера...

И вот это сбылось! Все сбылось! А он еще думает о каких-то соревнованиях, еще пытается что-то ей доказать... Какой же мальчишка!

Грегор притормозил разгорячившегося Мефиса и позволил Мирне первой доехать до опушки. Ее сияющий взгляд и широченная улыбка стали наградой куда более ценной, чем была бы радость победы.

- Ха! Что я тебе говорила? - она занесла руки над головой, словно призывая небеса подтвердить ее выигрыш.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Хотя княгиня не думала о гонке... Оказаться первой все же было приятно.

Граф Фаулз, приблизившись, развел руками и изобразил обескураженность:

- Я сломлен и растоптан!

Мирна резко выдохнула и иронично мотнула головой. Вдруг стало ясно, что Грегор поддался ей. И оттого стало даже приятнее.

Когда они оба спешились, граф Фаулз протянул возлюбленной потерянную ленту.

- Спасибо... Хотя от нее никакого прока! - девушка попыталась снова стянуть волосы, но не питала надежды, что этого хватит надолго.

Какой-то совсем несуразной была эта лента, гладкой уж больно. Но хозяйка, отдавшая ее постоялице, явно попыталась выбрать самое красивое, что у нее было, а не самое практичное. Отвергать ее выбор княгиня не стала. Хозяйка ведь так старалась...

- Позволь мне, - Грегор неожиданно вызвался помочь.

Встав сзади, он медленно разгладил ее волосы пальцами, невзначай играясь с мягкими локонами и прикасаясь к тонкой чувствительной коже. Мирна почувствовала приятную дрожь, и ужасно захотелось, чтобы возлюбленный не останавливался, чтобы продолжил ласково и неспешно гладить ее по голове, по коже, по волосам. А весь остальной мир... Пусть он подождет.

Собрав непослушную копну и закрепив их лентой, граф Фаулз наклонился к возлюбленной и шепнул на ухо, так, чтобы его слова вызвали легкую щекотку:

- Я завязал очень красивый бант, - он говорил шутливо, - надеюсь, он долго продержится, потому что я очень старался.

- Какой ты молодец, - полу-ласково полу-иронично отозвалась Мирна, развернулась к нему лицом и подступила ближе. Ужасно захотелось обнять его, почувствовать его всем своим телом.

Обхватив ее руками, прижав к себе, Грегор поймал себя на совершенно неожиданной мысли. С появлением в его жизни Мирны в голову приходило много новых идей, много новых фантазий о будущем, которое раньше он абсолютно не представлял.

Но эта была совсем из ряда вон.

Ему представилось, что в будущем у него могла бы быть дочь. У них могла бы быть дочь. И он бы точно также расчесывал и собирал в прическу ее волосы. Хотелось бы, чтобы ее волосы были такими же, как у Мирны... Хотя... Чем плохи его иссиня-черные?

Он бы научился заплетать косу. Или даже освоил бы разные ее виды. Делал бы разные прически, и красивые, и забавные.