— Думаю, вернусь в ТИПА, — ответила я. — А вы?

Рочестер задумчиво смотрел на меня, сдвинув брови. На лице его стал проступать гнев.

— После отъезда Джен с этим слизняком и лицемером, простите за выражение, Сент-Джоном Риверсом мне остается только пустота.

— И что вы будете делать?

— Делать? Делать я ничего не буду. Мое существование прекратится.

— Вы умрете?

— Не совсем так, — ответил Рочестер, тщательно подбирая слова. — В мире, откуда пришли вы, люди рождаются, живут и умирают. Я прав?

— Более-менее.

— Насколько я представляю — жалкий способ существования, — рассмеялся Рочестер. — И вы полагаетесь на это внутреннее зрение, которое называете памятью, дабы поддерживать себя в дни тягот, полагаю?

— Большую часть времени, — ответила я, — хотя обычно память раз в сто слабее реальных переживаний.

— Согласен. Я не родился и не умер. Я появляюсь на свет сразу тридцати девяти лет от роду и исчезаю вскоре после этого, впервые влюбившись и потеряв мою любовь, смысл существования моего!

Он замолчал и поднял палку, которую Пилот добросовестно принес вместо кролика, так им и не пойманного.

— Видите ли, по желанию я могу перемещаться в книге куда угодно в одно мгновение и возвращаться, когда хочу. Большая часть моей жизни проходит между временем, когда я признаюсь в искренней любви к этой милой, проказливой девочке, и тем моментом, когда адвокат и этот идиот Мэзон разрушают мою свадьбу и разглашают присутствие сумасшедшей в доме, на чердаке. Это недели, в которые я возвращаюсь чаще всего, но я возвращаюсь и в тяжелые эпизоды тоже, поскольку вне сравнения даже самые возвышенные моменты воспринимаются как данность. Иногда мне кажется, что я мог бы попросить Джона задержать этих двоих на пороге церкви, пока мы не обвенчаемся… но, к сожалению, это противоречит ходу романа.

— Значит, пока я разговариваю с вами…

— …одновременно я впервые встречаюсь с Джен, ухаживаю за ней, затем теряю ее навсегда. Сейчас я даже вижу вас под копытами моей лошади — маленькой девочкой с перепуганным лицом, — он потер локоть, — и чувствую боль от падения. Как видите, мое существование, пусть и ограниченное, имеет свои преимущества.

Я вздохнула. Если бы жизнь была такой же простой, если бы можно было постоянно посещать хорошие минуты и проскакивать мимо дурных.

— У вас есть возлюбленный? — вдруг спросил Рочестер.

— Да. Но между нами пробежала кошка. Он обвинил моего брата в преступлении, которое я считаю нечестным возлагать на плечи мертвого. Мой брат не может защитить себя, а доказательства слабые. Я не сумела этого простить.

— А что тут прощать? — удивился Рочестер. — Забудьте о прощении и сосредоточьтесь на жизни. У вас короткая жизнь, слишком короткая, чтобы мелочные обиды нарушали ваше быстротечное счастье!

— Увы! — ответила я. — Он собирается жениться.

— И что? — фыркнул Рочестер. — Наверняка на той, что так же мало подходит ему, как Бланш Ингрэм — мне!

Я подумала о Маргариточке Муттинг — действительно, сходство несомненное.

Мы молча шли дальше, пока Рочестер не достал карманные часы и не сверился со стрелками.

— Сейчас моя Джен возвращается из Гейтсхэда. Где мой карандаш и блокнот? — Он порылся в карманах и вынул альбом для рисования с привязанным к нему карандашом. — Я встречаю ее случайно — вскоре она пойдет через поля в этом направлении. Как я выгляжу?

Я поправила ему шейный платок и удовлетворенно кивнула.

— Как думаете, я красив, мисс Нонетот? — внезашю спросил он.

— Нет, — честно ответила я.

— Ха! — воскликнул Рочестер. — Да обе вы — вредные маленькие феечки! Идите, идите! Потом поговорим!

Я оставила его и, глубоко задумавшись, побрела назад, к дому у озера.

Текли недели, становилось теплее, на деревьях стали набухать почки. Я почти не видела ни Рочестера, ни Джен, поскольку они не сводили глаз друг с друга. Миссис Фэйрфакс не слишком это нравилось, но я посоветовала ей прислушаться к здравому смыслу. Она всполошилась, как старая наседка, но все-таки перестала лезть в чужие дела. Жизнь в Торнфильде шла своим чередом еще несколько месяцев. Наступило лето. Я присутствовала на свадьбе Рочестера. Он сам меня пригласил, и я спряталась в ризнице. У меня на глазах священник, крупный мужчина по фамилии Вуд, спросил у присутствующих, не известны ли им обстоятельства, которые могут воспрепятствовать свадьбе. Я слышала, как адвокат открыл страшный секрет. Рочестер был вне себя от ярости, когда Бриггс зачитал аффидевит Мэзона, в котором говорилось, что сумасшедшая — Берта Рочестер, сестра Мэзона и законная жена Рочестера. Во время скандала я не высовывала нос из укрытия и вылезла лишь тогда, когда Рочестер повел маленькую группу гостей к дому, чтобы показать им свою жену. Я не пошла за ними. Мне хотелось прогуляться, подышать свежим воздухом и, главное, оказаться подальше от печали и страданий, которые испытают Джен с Рочестером, когда поймут, что не смогут стать мужем и женой.

На другой день Джен исчезла. Я следовала за ней на безопасном расстоянии, проследила, как она свернула на дорогу в Уиткросс, словно бездомное животное, блуждающее в поисках лучшей жизни. Я смотрела вслед, пока она не пропала из виду, затем отправилась в Милкот пообедать. Покончив с едой в «Георге», я сыграла в карты с тремя заезжими игроками и к ужину выиграла у них шесть гиней. Пока мы играли, у стола появился мальчишка.

— Привет, Уильям! — сказала я. — Какие новости?

Я нагнулась к беспризорнику, одетому во взрослую поношенную одежду, подшитую по росту.

— Простите, мисс Нонетот, но мистер Хедж исчез.

Я в тревоге вскочила и выбежала на улицу. И не останавливалась, пока не добежала до гостиницы «Милкот». Взлетела по лестнице наверх, там стоял один из моих верных соглядатаев и нервно мял кепку. Комната Аида была пуста.

— Простите, мисс. Я сидел в баре внизу, но я не пил, слово даю! Видать, прошмыгнул мимо…

— А еще кто-нибудь спускался, Дэниэл? Говори быстрее!

— Никто. Только старушка одна…

Я взяла лошадь у одного из моих конных агентов и во весь опор понеслась в Торнфильд. Никто из стоявших на страже не видел Аида. Я обнаружила Эдварда в маленькой столовой. Он наливал себе бренди.

— Она ушла, да? — спросил он.

— Да.

— Проклятье! Будь прокляты обстоятельства, которые вовлекли меня в эту ловушку и заставили жениться на этой полоумной, и будь прокляты мои брат и отец за то, что уговорили меня на этот союз!

Он рухнул в кресло и уставился в пол.

— Ваша работа здесь окончена? — покорно произнес он.

— Думаю, да. Остается только найти Аида, и я смогу уйти.

— Он не в «Милкоте»?