Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молчу, уткнувшись взглядом в его рубашку. Господи, какой позор. Но чего уж греха таить, одновременно и облегчение, от того, что он себе никого не нашел. Никогда не умела признавать поражения, а сейчас и подавно, после такого-то концерта, который, возможно, видела его мама. На минуточку, нездоровая! Хочется провалиться сквозь землю.
Я не знаю, что сказать. Стыд и злость на саму себя заполняют каждую клеточку моего тела. Поднимаю на него взгляд и понимаю, что не могу смотреть Славе в глаза. Взгляд опускается вниз, невольно останавливаясь на его губах. Я – ненормальная, раз в такой момент думаю о том, что хочу почувствовать его губы на себе. Хотя, нет. Не так. Оба ненормальные, ибо в следующий момент я ощущаю, как Слава зарывается пятерней в мои волосы и жадно сминает мои губы своими.
Это мало похоже на поцелуй. Я его не целую, словно пью, дорвавшись до воды в пустыне. Мне мало. Хочу его всего. Тянусь на носочках, прижимаясь к его груди. Куртка мешает. И словно почувствовав это, Слава стягивает ее с меня, не разрывая поцелуя.
Не хочу, чтобы этот животный поцелуй прерывался, но в голову, как назло, врезается противный внутренний голос. А ведь Архангельский добился того, чего хотел, пусть и не озвучивая это. Ловко манипулировал мною, и я пришла. Причем дважды продемонстрировав полную зависимость от него. В ответ на пришедшую в голову мысль, я сама прерываю этот поцелуй, намеренно больно укусив Славу за нижнюю губу.
– Ты на хера это сейчас сделала?! – ошарашенно интересуется он, отпуская меня. Проводит пальцем по губе, наверняка мысленно охреневая от того, что я уже во второй раз пустила ему кровь.
– Потому что бесишь.
– Так себе обоснуй, не находишь?!
– Не нах…
Вот теперь я не успеваю договорить. Архангельский дергает меня одной рукой на себя, да так, что я впечатываюсь ему в грудь. Второй он открывает дверь своей машины. Толком не успеваю ничего осознать, как он запихивает меня на заднее сиденье.
А дальше все происходит на автомате. Без слов. Непослушными руками пытаюсь расстегнуть пуговицы на рубашке Архангельского. Удается мне это не сразу, пальцы только-только отошли от холода.
Наконец, стягиваю с него рубашку. Провожу ладонями по его мышцам, подаюсь к нему, желая вдохнуть запах его парфюма, но в этот момент Слава словно специально останавливает меня, удерживая за плечи.
– Ты куда? – разочарованно произношу я, видя, как он наклоняется к переднему пассажирскому сиденью.
– На кудыкину гору.
Первой пришедшей на ум мысль – полез за презервативом. Стало снова не по себе, от того, что у него всегда все под контролем. Но, когда я понимаю, что он передвигает оба передних сиденья вперед, освобождая нам больше места сзади, я облегченно выдыхаю, не скрывая улыбки.
Теперь, вслед за его рубашкой на переднее сиденье летит моя кофта. В кой-то веки рада отсутствию лифчика. Ничего волосами прикрывать не хочется.
– Сучка. За какие ж грехи ты мне досталась? – обводит взглядом мое полуобнаженное тело, задерживаясь на груди. Кайфую от его взгляда. Не только же мне по нему с ума сходить.
– Надеюсь, это риторический вопрос?
– Заткнись.
И дабы уж наверняка это исполнить, Слава затыкает мне рот поцелуем. Закидываю руки ему на шею, прильнув к его груди. Черт возьми, почти забытые ощущения. Целуем друг друга грубо. Ненасытно.
Хочу почувствовать его в себе. Хочу… хочу… много чего хочу. Боже, как же я скучала по этому гаду. А дальше Архангельский меня отрезвляет, когда я чувствую, как начинает саднить моя губа.
– Ты…ты укусил меня?! – провожу пальцем по нижней губе. Офигеть.
– А что хуету только тебе можно творить, потому что ты девочка? А вот и ни хрена. С кем поведешь, от того и наберешься.
– Высокие отношения, – теперь уже моя очередь охреневать от того, что он укусил меня до крови.
– Наивысшие! – насмешливо произносит Слава, укладывая меня на спину.
Снимает с меня сапоги и стягивает джинсы вместе с… колготками. Только сейчас вспоминаю о них, смотря на то, как Архангельский избавляет меня от этого ужаса. Ему хватает ума ничего не ляпнуть на этот неуместный в данном случае элемент одежды. Вижу, как он едва заметно улыбается, но к счастью, терпит. Да, носки и колготки – это мощно. Но объяснять ему сейчас на кой черт я это напялила – только лишний раз позориться. Наконец, оставшись полностью обнаженной, я как долбаная наркоманка жду, когда этот мужчина соизволит оголиться сам.
Вот только он не спешит избавить себя полностью от одежды. Желая это исправить, приподнимаюсь и тяну руку к пряжке его ремня, но он тут же перехватывает мою ладонь. Что это еще за фокусы?
Слава зарывается рукой в мои волосы и, чуть оттянув голову назад, припадает губами к моей шее. Совершенно пофиг, какие следы он оставит сегодня на моем теле. Более того, я хочу этого. Меня вообще мало что сейчас тревожит.
Еще полгода назад я бы покрутила пальцем у виска, если бы мне сказали, что я по своей воле буду сидеть голая на кожаном сиденье автомобиля и ждать, когда меня трахнут.
Закрываю глаза, когда ощущаю губы Славы на моей груди. Кожа моментально покрывается мурашками в ответ на эту ласку. Между ног все ноет. Я хочу большего. Понимаю, что мне не нужна никакая прелюдия.
Словно услышав меня, Слава переворачивает меня на живот и ставит в коленно-локтевую позу. Всегда считала это чем-то унизительным для женщины, но спасибо Архангельскому, что вытравил эту дурь из моей головы. Меня трясет от предвкушения. Еще немножко и я буду крутить задницей в ожидании Архангельского. Слышу звук расстегиваемой ширинки и, дабы скрыть свою радость, утыкаюсь губами в собственную ладонь.
И не
