– Мадди, не волнуйся, со мной все будет хорошо.

Шейн фыркнул. Сесилия ткнула его локтем в ребра. Грейси сверкнула глазами и посмотрела на него прищурившись.

– Не поощряй ее.

Мадди воздела руки. Она явно еще не осознала, что отношения между Грейси и Джеймсом так кардинально изменились.

– Хорошо, но обещай мне, что ты не будешь к нему слишком сурова.

Грейси возвела взгляд к потолку.

– Боже, помоги мне! У меня не было секса почти месяц! Выметайтесь!

Джеймс хмыкнул, он получал от этого спектакля такое удовольствие, что даже не смутился. Митч поскреб рукой челюсть.

– Грейси, я не уверен, что бог предоставляет помощь такого рода.

Она сжала кулаки, топнула ногой и завизжала:

– Уходите!

– Эй, полегче. – Шейн посмотрел на Джеймса и лукаво улыбнулся: – Что ты с ней сделал?

Грейси показала пальцем на дверь.

– Прочь! Или, боюсь, вы пожалеете.

Наконец все вышли из кухни, удивленные и одновременно усмехающиеся, и оставили их одних. Джеймс ухмыльнулся Грейси в самой дерзкой и высокомерной манере.

– Я бы сказал, малышка, что ты наконец достигла своей критической точки.

Грейси размашисто подошла к нему, схватила его за рубашку и притянула к себе.

– Заткнись и трахни меня!

Джеймс зарычал и поцеловал ее. Ситуация вышла из-под контроля. Когда Джеймс набросился на ее рот, Грейси вцепилась в его плечи. Сжимая в кулаках ткань его рубашки, она терлась об него, прижималась к нему, чуть ли не пыталась забраться в него. Джеймс обычно вел себя тихо и старался не привлекать к себе внимания, но сейчас он отбросил осторожность. Толкая Грейси назад, он в процессе опрокинул стул. Грейси уперлась задом в стол, Джеймс оттолкнул в сторону тарелки и прочую посуду, что-то упало на пол и с громким звоном разбилось, но они даже ни на секунду не отвлеклись на это. Грейси застонала, схватилась за молнию на его брюках и стала ее расстегивать. Тем временем Джеймс подсунул руки под ее топ и накрыл ее груди. Он потер большими пальцами ее соски, и она выгнулась ему навстречу. Грейси уперлась руками в стол у себя за спиной, ее голова запрокинулась. Джеймс рывком распахнул ее рубашку, одной рукой расстегнул застежку бюстгальтера и снял его чашечки с ее впечатляющих грудей. Потом наклонился к ней и взял один напрягшийся пик в рот. Грейси обхватила его голову, впиваясь ногтями в кожу, и притянула ближе. Он куснул ее сосок, у нее вырвался тихий звук, похожий на мяуканье, в следующее мгновение еще одна тарелка упала на пол и разлетелась на кусочки. Джеймс знал, что они поднимают много шума, знал он и то, что, как только они отсюда выйдут, на них обрушится миллион вопросов, но ему было все равно. Его интересовала только Грейси. Он обвел языком сначала один сосок, потом другой, посасывая и покусывая их так, что Грейси пришла в неистовство.

– Да, Джеймс… Боже… Как же мне тебя не хватало!

– Мне тебя тоже не хватало, Грейси, – прошептал он, касаясь губами ее груди.

Он положил руку на ее шею и стал гладить пальцем то место, где бешено бился пульс. Он подумает об этом позже. Намного позже. После того, как ему удастся утолить этот непереносимый голод.

Пока ванильные капкейки и овсяные печенья с изюмом стояли в духовке, а Джеймс спал наверху в ее спальне, Грейси сидела за столом и составляла список дел, которые ей предстояло сделать на этой неделе, включая дела, которые она могла передать Гармони – настоящему дару небес. Она обдумала список заказов из Чикаго, казалось, растущий день ото дня. Доставка ее изделий в Чикаго по-прежнему оставалась проблемой. Грейси связывалась с несколькими местными дистрибьюторскими компаниями, но их цены оказались слишком высокими. А ездить в Чикаго и обратно самой у нее не было никакой возможности. Даже после того, как она взяла на работу Гармони, которая испекла сногсшибательно вкусные тыквенные кексы, а капкейки «красный бархат» по рецепту Грейси скопировала так точно, что невозможно было отличить. Грейси все ждала, что поток заказов начнет спадать, но он не спадал. Ей нужно было что-то придумать, но пока она совершенно не представляла, как решать проблему.

В дверь черного хода постучали. Грейси подняла взгляд и помахала Мадди рукой, чтобы она входила. Мадди с улыбкой вошла в кухню и вежливо поинтересовалась:

– Я не помешала?

Голос подруги прозвучал тепло, но несколько отстраненно. Грейси вздохнула.

– Если я сплю с Джеймсом, это не значит, что мы стали посторонними.

Мадди закрыла за собой дверь.

– Извини, я просто… Не знаю, я не была уверена, что сказать.

– Ничего не надо говорить. Между нами ничего не изменилось.

Грейси напряженно глотнула. Именно поэтому она и не хотела рассказывать об их отношениях. Лучшая подруга уже сейчас начала обращаться с ней по-другому. Мадди налила себе кофе и села за стол.

– Да в том-то и дело, что отношения между нами изменились. Ты уже несколько недель вела себя необычно. Не хотела со мной говорить. Я чувствовала, что что-то происходит, но ты недостаточно мне доверяла, чтобы рассказать. – Она пожала плечами. – Я-то думала, что ты могла рассказать мне все, как я тебе рассказываю.

Грейси положила ручку и глубоко вздохнула. Конечно, Мадди была права. Она вела себя не так, как обычно. Мадди снова и снова пыталась до нее достучаться, но Грейси ее избегала. И теперь пришло время исправить ситуацию, которую она сама же создала.

– Я прошу прощения. Мне есть, в чем признаться, но тебе это не понравится.

Мадди нахмурилась.

– Я слушаю.

– С тех пор как Шейн и Сесилия обручились, мне пришлось бороться с завистью.

– Потому что они собираются пожениться? – спросила Мадди.

Грейси отрицательно покачала головой.

– Нет. Потому что вы с Сесилией станете сестрами.

Мадди протянула руку через стол и дотронулась до руки Грейси.

– Ты точно такая же моя сестра, как Сесилия.

У Грейси сжалось горло, она кивнула.

– Я знаю, что ты так чувствуешь, но вы с ней теперь очень близки. И у меня засело в голове, что между вами образовалась особая связь, которая не включает меня. Вы – семья, а я – подруга. Я люблю Сэма, но нас с ним только двое, у нас больше никого нет, и, наверное, я хотела, чтобы у меня было то же, что у вас.

Глаза Мадди подозрительно заблестели, и Грейси почувствовала, что на нее накатили слезы. Она замотала головой, стряхивая влагу с ресниц.

– Мне было самой противно, что я испытываю такие мелочные чувства, вот я их и скрывала.

Мадди сжала ее пальцы.

– Ах, если бы я знала. Я тебя люблю, и какой бы большой ни стала моя семья, ты всегда будешь ее частью.