Пока мы ждем, я узнаю немного больше о своих новых подругах. Виктория и Мелани обе прошли школу моды, намереваясь открыть бутик одежды. Жених Виктории — управляющий хедж-фондом в Сан-Франциско. Бетани мечтает через несколько лет открыть новый ресторан в Лос-Анджелесе. Все они явно из богатых семей, выросли вместе в Бостоне, где, очевидно, Мишель осталась и стала юристом, но все они унаследовали свои трастовые фонды и имеют свои собственные стремления и карьеры. Виктория — единственная, кто помолвлена, хотя Мелани считает, что ее парень собирается сделать предложение ей в любой день.

Это напоминает мне о том, что у меня нет таких стремлений, вернее, не может быть. Моя жизнь всегда была предопределена. У меня не может быть собственной карьеры, бизнеса или планов. Моя жизнь всегда должна была вращаться вокруг мужа, которого выбрали для меня, и моего места в мире мафии. У меня сводит живот от мысли, что даже если бы я вышла замуж за Петра, даже если бы он оказался не тем, за кого себя выдает Сальваторе, это все равно был бы моей жизнью.

Я верила, что так будет лучше, что Петр, похоже, видит во мне равную. Что я стану его партнером в управлении Братвой, а не просто кем-то на задворках. Но, находясь здесь, видя полноценную жизнь этих женщин в ярких красках, я думаю, достаточно ли было бы даже этого. Или, может быть, однажды мне захотелось бы большего.

Я не понимала, как многого мне не хватает. И я не знаю, лучше это или хуже от того, что сейчас я переживаю лишь малую часть этого.

Мишель и ее друзья, должно быть, записались группой, потому что Блейк называет их имена одно за другим, а затем собирает их всех вместе у досок для серфинга, чтобы провести последний групповой урок. Я расстилаю свое полотенце на песке, пока все идут к нему, и наблюдаю, нервничая, когда наступит моя очередь. Я не хочу опозориться.

Наконец Блейк называет мое имя. Мишель хватает меня за руку, когда я прохожу мимо, и улыбается мне.

— Встретимся в баре, когда ты закончишь, — говорит она. — Мы все можем выпить и пообедать. Но сначала мы собираемся пройтись по магазинам.

— Хорошо. — Я улыбаюсь в ответ и киваю. — Звучит здорово.

Блейк ждет меня, когда я спускаюсь по песку, его светлые волосы прилипли к черепу и потемнели от влаги. Солнце отблескивает на его влажном прессе, и я стараюсь не смотреть на него слишком пристально. Уверена, он привык к тому, что женщины постоянно глазеют на него, но я не должна этого делать.

Впрочем, это касается обеих сторон. Я оставила свои шорты и майку на полотенце, прежде чем спуститься к нему, и по тому, как он смотрит на мое облегающее бикини, я могу сказать, что ему нравится то, что он видит. Все эти занятия пилатесом принесли свои плоды, язвительно думаю я, ожидая указаний. Может, у меня и много неуверенности в себе, особенно когда дело касается моего собственного мужа, но, по крайней мере, я знаю, что могу держать себя в руках на фоне всех остальных великолепных женщин на этом пляже.

— Хорошо, — говорит он с энтузиазмом, как будто ему никогда не надоест давать неуклюжим женщинам уроки, как пользоваться доской для серфинга. — Мы столкнем ее в воду, на глубину до бедер, а потом ты сядешь на нее. Сначала попробуй удержать равновесие, хорошо?

Я чувствую, как мои щеки вспыхивают, когда он говорит "сядь на нее". Я могу придумать, на чем бы мне хотелось посидеть, и я рада, что здравый смысл не позволяет мне произнести это вслух. Я не хочу, чтобы он думал обо мне как об очередной замужней женщине, которая флиртует с ним, потому что ей одиноко или скучно. Какая-то часть меня просто хочет, чтобы я ему понравилась. Мне кажется, что именно этого, как и всего остального, не хватает в моей жизни. Мужчины, который не только находит меня привлекательной, но и искренне любит.

Блейк толкает доску в воду, и я следую за ним, немного дрожа, когда прохладная вода попадает на мои голые ноги. Он двигается, чтобы встать рядом со мной, и я едва не вздрагиваю, когда его голая рука касается моей спины.

— Хорошо. Ты можешь на нее встать?

Я киваю, надеясь, что солнце достаточно хорошо объясняет, насколько горячим стало мое лицо. Рука Блейка остается на моей спине, поддерживая меня, пока я пытаюсь как можно изящнее забраться на доску для серфинга, и я испытываю еще одну маленькую вспышку страха, задаваясь вопросом, сможет ли кто-нибудь из моей охраны увидеть происходящее достаточно подробно, чтобы заметить, как Блейк прикасается ко мне. Могу только представить, как к этому отнесется Сальваторе. И каково будет их мнение, если они увидят, как кто-то другой прикасается ко мне? Скорее всего, ничего, и эта мысль выводит меня из себя настолько, что я перестаю об этом беспокоиться.

Как только я оказываюсь на доске для серфинга, Блейк берет свою и запрыгивает на нее.

— Хорошо. Для начала мы просто немного покатаемся на веслах. Привыкнем к тому, что она под тобой, как она движется, поймем баланс. Хорошо?

Я беззвучно киваю. Я и так уже не в равновесии. Я и не подозревала, насколько сексуально может звучать обучение серфингу. А может, это просто я такая, и мои мысли в канаве из-за неразрешенного напряжения в моем браке.

— Вот так, — хвалит Блейк, пока мы двигаем доски для серфинга по кристальной воде. — У тебя получается. Теперь давай попробуем встать на колени и балансировать таким образом.

О, черт возьми.

Все в его выражении лица, когда он это говорит, совершенно бесхитростно. Но я не упускаю из виду, что его взгляд прикован ко мне, когда я осторожно переставляю себя на доске, вставая на колени. Я не могу не задаться вопросом, не представляет ли он себе это по другому сценарию, который тут же проскакивает в моем сознании, и я чувствую, что краснею сильнее, чем могла себе представить.

— Ты в порядке? — Блейк поднимает бровь. — Ты выглядишь покрасневшей. Если солнце слишком сильно…

— Нет, я в порядке, — успокаиваю я его, почти слишком быстро. — И что теперь?

Оставшаяся часть урока, по крайней мере, требует достаточной концентрации, чтобы я перестала думать о нем так часто. В конце концов, мне удается занять стоячее положение на доске, и Блейк горячо хвалит меня, отчего я чувствую себя еще