— Может быть. — Бетани достает меню и просматривает его, потягивая воду. — Но я стараюсь придерживаться только тех блюд, которые мне нравятся. Влиять на еду может быть очень весело. Это Виктории и Мелани приходится заниматься всей этой повседневной ерундой, чтобы поддерживать свой бренд.

— Эй. — Мишель хлопает меня по руке. — Блейк вернулся.

Я поднимаю глаза и вижу, как он входит, на нем майка и шорты, его светлые волосы все еще влажные и лохматые вокруг лица. Я чувствую трепет, который может быть предвкушением или опасением, но я не уверена, что именно. Он оглядывается, сканирует бар, словно ища что-то или кого-то, и останавливается, как только видит меня. Я снова ощущаю трепет и вижу знакомую ухмылку Виктории.

— Иди и поговори с ним. — Она ухмыляется мне. — Ты ему нравишься. Он все время смотрел на тебя сегодня утром, даже когда все вокруг обращали на него внимание.

— Вот черт, — пробормотала Мелани. — Он идет сюда.

Блейк идет прямо к нашему столику и останавливается на его краю.

— Привет, дамы. Джиа. — Он улыбается мне, и я не могу не заметить, что он произносит только мое имя. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Джиа, я могу приготовить то, что ты пила вчера, если ты не хочешь попробовать что-то новое.

Не думаю, что мне показалось, что в его голосе звучат нотки, намеки. Его рука лежит на спинке моего стула, и я прекрасно понимаю, как близко он находится.

— То, что ты приготовил мне вчера, это прекрасно, — говорю я, с трудом сглатывая, и вижу выражения лиц остальных.

— О Боже, — шепчет Мелани, когда Блейк забирает оставшиеся напитки и возвращается в бар. — Ты ему очень нравишься. Ты должна узнать, не хочет ли он встретиться. Может быть после того, как он придет с работы…

Она многозначительно шевелит бровями, и я краснею.

— Это просто весело… флиртовать. — Я качаю головой. — Это никуда нас не приведет.

— Почему бы и нет? — Виктория смеется. — Если бы я не была помолвлена…

Потому что я замужем. Это очевидный ответ, но я не могу его дать, особенно им. Это откроет целый ряд вопросов, на которые я не готова им отвечать и на которые не хочу, чтобы они знали ответы. Я не хочу объяснять им свою жизнь и ее странные особенности. Я хочу быть этой версией себя, той, которая не связана с мафией, у которой может быть невинный флирт, у которой есть целая жизнь, которую я могу выдумать на месте, если захочу.

Вместо этого я пожимаю плечами.

— Я просто не знаю, хочу ли я делать все это в свой отпуск. Но кто знает?

Кто знает? Этот вопрос не дает мне покоя, пока Блейк приносит наши напитки и еще несколько минут болтает с нами, прежде чем вернуться в бар, а девушки немного поддразнивают меня, прежде чем перейти к другим темам разговора. Могу ли я позволить этому зайти дальше? Не знаю, как, я не могу покинуть виллу без охраны. Могу только представить, какой ад обрушит Сальваторе, если я попытаюсь улизнуть от них… особенно если в результате случится что-то плохое.

Особенно если он узнает, что это было из-за другого мужчины.

Но я не могу не дать волю фантазии. Если то, что дал мне Сальваторе, это все, на что способен мой брак, то почему бы мне не подумать о том, чтобы развлечься в другом месте? Если моя супружеская постель будет холодной, то почему бы мне не найти удовольствие там, где это возможно? Ведь мужья-мафиози постоянно так поступают, и никто их не останавливает. Мне кажется совершенно несправедливым, что ко мне предъявляются иные требования только потому, что я женщина.

Мы заказываем обед — тарелку разных тако, и сидим, болтаем, заказывая вторую порцию напитков. Каждый раз Блейк лично приносит нам напитки, стоя у моего стула, пока он их раздает. Мишель обязательно обращает на это внимание, и я стараюсь отмахнуться. Но это заставляет меня чувствовать дрожь, предвкушение, хотя я знаю, что не могу выдать то, о чем думаю.

Я не могу добавить к разговору столько, сколько мне хотелось бы, я чувствую, что другие женщины знают, что я скрытничаю.

— У тебя, должно быть, одна из тех работ, где ты попадаешь в неприятности только за то, что говоришь об этом, — дразняще говорит Виктория, и я просто улыбаюсь, позволяя им поверить в это. Это проще, чем сказать правду или признаться, что я просто не хочу об этом говорить. Но мне нравится слушать об их жизни, о том, что Мишель так счастлива на неделю вырваться из этой крысиной гонки, быть адвокатом, просматривать профиль Бетани в Instagram, когда она показывает мне некоторые из созданных ею блюд, или слушать о планах Виктории на свадьбу. За пару часов, за фруктовыми напитками и тако, я узнаю о целом мире, о котором, я знаю, буду вспоминать в будущем, интересуясь, как складывается их жизнь.

Конечно, все заканчивается, когда они хотят обменяться номерами телефонов, обещая связаться, когда мы все вернемся в Штаты. Я говорю им, что забыла свой телефон на вилле, но записываю их, обещая написать, как только вернусь. Конечно, я не собираюсь этого делать, и от этого осознания мне становится немного грустно. Скорее всего, я больше никогда не увижу и не поговорю с этими женщинами, когда вернусь в Нью-Йорк.

— Ты должна с ним поговорить, — советует Мелани, когда мы расплачиваемся по чекам и они готовятся вернуться на свою виллу. — Я знаю, что там что-то есть. Он смотрел на тебя все время, пока мы были здесь.

Я задерживаюсь на мгновение после их ухода, подумывая о том, чтобы подойти к бару и поговорить с Блейком. Он занят приемом заказов, бар переполнен, но я знаю, что он уделит мне минуту, если я подойду к нему. Но что я скажу?

Мне нужно вернуться. Начинается поздний вечер, и пока я вернусь на виллу, приму душ и переоденусь, уже наступит время ужина. И чем больше времени я проведу за разговором с Блейком, тем больше шансов, что Винс решит, что что-то не так, и расскажет об этом Сальваторе.

Поэтому вместо этого я беру свою сумку и начинаю идти обратно на виллу.

Когда я возвращаюсь, все так же, как и вчера. Небо начинает окрашиваться в яркие цвета тропического заката, но Сальваторе еще не вернулся. На вилле пахнет свежестью и чистотой, все организовано, тихо, если не считать журчания воды за