Считалось, что когда-то хариты были двуполы, – это можно было предположить при виде других организмов планеты, – но, разумеется, деление на самцов и самок исчезло еще тысячи лет назад. Паттерны размножения были одним из самых ранних изобретений – открытий их цивилизации. Им не в чем было соперничать и нечего делить; когда хариту не хватало массы или паттернов, он мог восполнить это единственным образом – объединившись с другим харитом.

Хариты приняли терпящий бедствие экипаж более чем радушно. Люди, оказавшиеся в гибельной для них атмосфере (содержание кислорода в воздухе Харита не превышало пяти процентов), были спасены существами, которые сами превратились для них в кислородные фильтры.

А еще спустя несколько лет хариты попросту увеличили содержание кислорода в атмосфере планеты; им-то было все равно, а новым обитателям Харита – необходимо.

Операция эта потребовала от харитов глобальной координации в масштабах всей планеты, и возглавивший акцию Совет принял на себя те обязанности, которые связывают с именем правительства. Люди, понятное дело, тоже вошли в совет, потому что кто, как не люди, знали, что им нужно?

Когда империя заново открыла Харит, она нашла там странную цивилизацию, в которой мирно уживались друг с другом формы жизни более различные, чем если бы одна дышала кислородом, а другая фтором. Цивилизация эта просуществовала пятьдесят лет – пока однажды молодой честолюбивый принц Севир не решил, что стране нужна маленькая победоносная война, и выбор его пал на Харит как на планету, ничтожную в военном отношении и выгодную – в пропагандистском.

Принц Севир был на каждом экране. Он выступал в новостях и в Совете империи, он глядел с каждой стены, с голограмм на перекрестках, с распластанных над городами силовых куполов. Он без устали обличал главную проблему империи.

Этой главной проблемой была не коррупция, не налоги, не бессилие власти, не слабоумные императорские родственники на высочайших постах – а пять миллионов людей, порабощенных чужаками-чудовищами.

Экраны заполонили фильмы ужасов; в них хариты принимали обличье людей, и только доблестные агенты Службы Опеки спасали цивилизацию от проросших в общество монстров. Обыватель мало различал реальность и фильмы. На вопрос домохозяйки: «А правда ли говорят, что вот директор банка зашел в туалет, а вышел через пять минут – в обличье директора банка – съевший его харит?» – профессора по трехмерке важно отвечали, что «возможности харитов мало исследованы».

Хотя каждому, хоть немного знакомому с харитами, было прекрасно известно, что дело было не во внешнем обличье. Харит мог бы принять облик человека, но что бы он стал делать со своими руками и ногами? Ни один харит не был способен даже взять в руки вилку – не больше, во всяком случае, чем человек, заболевший раком, был бы способен взять и усилием воли выкинуть из тела пораженные клетки.

Фильмы в сознании обывателей мешались с реальностью, и к тому времени, когда Флот Освобождения под командованием принца Севира вынырнул в системе Харита, требуя освободить людей из-под власти нелюдей, вся империя, затаив дыхание, следила за героем-освободителем.

Все – кроме уроженцев Харита. Принца Севира встретил небольшой, но готовый к отчаянной драке флот – пять кораблей, выменянных бог знает в каких уголках неприсоединившихся миров. В экипажах их были только люди.

Во-первых, хариты не могли пользоваться техникой, а паттернов, позволявших передвигаться в открытом космосе, они не создали. Во-вторых, хариты просто не могли понять, что такое война.

Ведь война – это когда отнимают чужую собственность и чужую жизнь. Чужой собственности, равно как и своей, у харитов не было, а понятие смерти с некоторых пор было для них несколько относительным. Взрослый харит был не что иное, как набор паттернов для самосборки. Паттернами менялись – так же легко, как люди меняются деньгами, и даже когда тело уставших жить умирало, их воспоминания и паттерны отходили новорожденным. Кирр, строго говоря, тогда не научился летать. Кто-то из поменявших_жизнь отдал ему паттерн.

Командовал флотом представитель людей в Совете Харита – Стивен ван Эрлик. Все три его сына – Тристан, Тайри и Эйрик – сражались вместе с ним. Девятнадцатилетний Эйрик не понимал, что происходит: людям, выросшим на Харите, была свойственна поразительная наивность. Эйрик был уверен, что война – это чудовищное заблуждение и что достаточно людям Харита продемонстрировать свое желание защищать своих братьев, – как война кончится и наступит мир.

Принц Севир вполне верил во все, что повторяли с его слов, и чем чаще его слова повторяли – тем больше в них верил принц Севир. Отпор был для него шоком. Позорная гибель «Эдема» привела его в ярость. Флот защитников Харита был разгромлен. Планету залили кровью и плазмой. Те, кто попал в плен, каялись в новостях, рассказывая, как ужасные чудовища подчинили их волю и поработили разум. Те, кто не каялись, исчезали.

Тристан ван Эрлик был убит.

Тайри ван Эрлик отказался сдаться и был убит.

Анита ван Эрлик, младшая сестра Эйрика, появилась в новостях с букетом белых лилий, который она вручила освободителю планеты принцу Севиру. За это ей обещали сохранить жизнь отцу.

На следующий день после лилий в новостях Стивен ван Эрлик был расстрелян.

Меньше всего Эйрик ван Эрлик мог предположить, что плен у принца Севира обернется самыми роскошными апартаментами, в которых он когда-либо жил, личным морем и медицинской помощью для людей, ушедших за грань смерти.

Над дверью запел звонок, и лепестки ее мягко разошлись в сторону.

На пороге стоял Нин Ашари. Седые волосы его были, как всегда, тщательно расчесаны, и твердые голубые глаза глядели на Эйрика с неизменным доброжелательным любопытством.

– Хочешь прокатиться, Эйрик?

* * *

На этот раз это был не фрегат.

Катер ждал их прямо на планете, в огромном эллинге, вырубленном прямо в толще горы. По виду он был как стандартный «Подсолнух», только вот окраска у него была неровная, то сизая, то белая, словно вместо изоляционной плитки у него были перья. В каком-то смысле так оно и было.

Вслед за Эйриком и Ашари в рубку вплыло еще одно существо: некрупный молодой харит в излюбленной этой расой каплеобразной форме.

– Тари примет управление, если ты что-то перепутаешь, – сказал Нин.

Эйрик молча сел в кресло пилота. Тари мог не только принять управление. Тари мог остановить его сердце, парализовать мышцы или исказить картину, посылаемую его органами чувств в мозг. При этом сам Тари был неуязвим для всех систем вооружений, созданных человечеством, исключая разве ядерную гипербоеголовку.

Никогда раньше Эйрик не чувствовал страха, находясь рядом с харитом. Старшие_братья всю жизнь означали безопасность. Но это были другие старшие_братья. Если Кирр-Севир взял в руки вилку, значит, он может взять в руки и нож. Собственно, это значит, что он может обойтись и без ножа.