Но, даже зная это, Трастамара был поражен открывшимся ему великолепием. Он стоял, задрав голову, и смотрел на красные лианы, обвивающие маленькие горные сосны, и на пенный водопад, похожий на цветущие ветви вишни, склонившиеся над отвесным обрывом.

– Генерал Станис?

Трастамара обернулся. На краю посадочной площадки стоял высокий мужчина с овсяными хлопьями волос и глиняным комом кобуры на перечеркнутой поясом талии. Полковник Диса, бессменный начальник охраны принца Севира на протяжении пятнадцати лет. Главный мозг харитской авантюры; непосредственный участник всех попоек принца, подтиратель всей грязи – и главный ее зачинщик. По мнению аналитиков Службы Опеки, именно ненавязчивые советы Дисы превратили избалованного, глупого, недалекого, но в общем-то безвредного Севира в чудовище, опьяненное собственной безнаказанностью и уверенное в том, что самое отъявленное его вранье может быть тут же превращено пропагандистами империи в общепринятое мнение.

Трастамара шагнул навстречу полковнику, чтобы пожать ему руку, и тут же лицо его болезненно перекосилось. Он шаркнул пяткой и упал бы, если бы Диса не подхватил его под локоть. Трастамара негромко выругался.

– Ноги? – сочувственно спросил полковник.

О том, что случилось с ногами Трастамары, знали все. У генерала Трастамары было такое чувство, что человека в одних трусах, с полуснятыми экзоскелетами, прыгающего на террориста в терминале пять дробь семнадцать дробь восемьдесят семь, показывали теперь вместо заставки новостей.

– Да. Врачи говорят – еще два месяца, – кивнул Трастамара.

На широком бронзовом лице Дисы отразилось сочувствие.

– Может быть, мы сумеем помочь, – сказал Диса.

Трастамара не сомневался, что полковник Диса может разобрать его на косточки и сухожилия, а если надо, на митохондрии и рибосомы. В том, что Диса большой специалист по регенерации нервной системы, Трастамара не был уверен.

Ради неформального визита Станис Трастамара и одет был неформально: серые брюки из квазиживой ткани соединялись сплошным швом с бежевой рубашкой с короткими рукавами. Под мягкой шерсткой брюк угадывались очертания экзопротезов.

Сквозь раскрытый люк катера можно было видеть двух неподвижных охранников Трастамары. Как и предписано полевой охране начальника Службы Опеки, они были облачены в полную броню с активированными сенсорами типа «Антей».

Полковник Диса любезно показал Трастамаре на раскрывшийся в скалах проход, а потом нахмурился, глядя на охранников.

– Пусть остаются здесь, – сказал Трастамара.

Диса вздохнул с явным облегчением.

Немногочисленные свидетели утверждали, что все, кто удостаивается аудиенции у принца Севира, подвергается жесточайшему обыску. Однако для главы Службы Опеки явно сделали исключение.

Полковник Диса провел его через рамки томографа, да на выходе приятно улыбающийся молодой парень в салатовом халате взял у него немного крови из вены на предмет присутствия в ней боевых коктейлей или иных веществ, подавляющих волю человека, искажающих его психику или меняющих биохимию тела в сторону убыстрения реакции или уменьшения чувствительности к боли.

Если бы Трастамара знал, что осмотр будет таким поверхностным, он бы оделся по-другому.

Но все заняло меньше пяти минут, и вскоре они вышли из лифта в сверкающей мрамором зале. Полковник Диса одним щелчком пальцев развел перед ним лепестки двери.

За дверью над цветущим садом вздымались дикие скалы, и поверх силового поля бился водопад, рушась в кипящую бирюзу моря.

Трастамара смотрел на водопад, и холодное отчаяние вдруг овладело им. Его пропустили через охрану. Это значило, что Чеслав был мертв.

Станис Александр Рашид Трастамара знал, что адмирал Иссуф захватил живыми и ван Эрлика, и его спутника и что обоих передали принцу Севиру. Трастамара не сомневался, что его сын сможет хранить тайну. Утверждение, что пытка всем развязывает язык, было справедливо для мелких уголовников, но не для подготовленных спецагентов. Ментальные упражнения, позволяющие отключать чувствительность периферийной нервной системы; способность противостоять самым изощренным химическим методам допроса; анафилактический шок в случае применения тех веществ, которым нельзя противостоять; добровольная остановка сердца были только некоторыми из способов, которыми тренированный агент мог уйти от инквизиторов.

Станис Трастамара не сомневался, что Чеслав будет молчать. Но для этого ему надо было умереть.

И подсознательно новый шеф Службы Опеки надеялся, что его возьмут, едва за ним сомкнутся створы посадочной площадки, что его швырнут о пол и запеленают в нейросеть. И это будет означать, что Чеслав жив.

– Генерал Трастамара?

Принц Севир появился откуда-то из скал. Он был бос. Просторные мешковатые брюки и расшитая какими-то желтенькими блестками накидка скрывали его обрюзгшее тело, но не могли скрыть отвислых щек и нездорового блеска карих, навыкате, глаз.

Трастамара вдруг почувствовал панику. Он не ожидал, что это будет так быстро. Он предполагал, что только досмотр займет часа два. Тысяча ттакк, принц Севир никогда не принимал людей, не продержав их по пять часов в приемной!

У Станиса не было Плаща. Даже если он мог отключить боль, он не мог не знать, что будет потом. «Считай, что ты – в Плаще, – сказал себе генерал Станис Александр Рашид Трастамара. – Считай, что аристократия – это те, кто рожден с Плащом внутри. Это те, у кого Плащ сросся с кожей».

– Генерал, я страшно рад вас видеть! – сердечно воскликнул принц, и пухлые его руки разошлись в приветствии.

Станису Трастмаре было десять лет, когда он узнал, что его прапрадед некогда был обвинен в заговоре против императора Чеслава. «Но это же глупо!» – вскричал мальчик. «Конечно глупо, – фыркнул старик, – если ты передумал делать человека наследником, его нельзя сажать в тюрьму. Его надо расстрелять. Славотчка размяк с годами».

«Ты можешь поручиться, что твой прапрадед простил потомкам Чеслава? – вдруг мелькнуло в мозгу Станиса. – Что заговора – не было?»

Станис шагнул навстречу принцу и снова споткнулся. На этот раз полковник Диса был слишком далеко, чтобы поддержать его. Трастамара упал, и правая его рука инстинктивным жестом обхватила больное колено.

Псевдоткань разошлась. Пальцы Трастамары сжали ребристую поверхность экзоскелета.

В следующую секунду Станис выстрелил – почти в упор.

Во дворец невозможно было бы пронести никакое энергетическое оружие. Не то что томограф службы безопасности, а самый простой датчик зафиксировал бы энергетическую подпись батарей. Трастамара стрелял не из веерника и не из станнера.

В полую оксидтитановую трубку экзоскелета был забит удлиненный цилиндр с конической головкой, начиненной алмазной крошкой. При соприкосновении с препятствием головка разрывалась на сотни осколков, поражающих вместе с крошкой живую плоть. Сила, заставлявшая патрон вылетать из ствола, была обыкновенная химическая реакция сгорания вещества, состоящего на 64 процента из нитроцеллюлозы и на 30,2 процента из нитроглицерина, стабилизированного ароматическими углеводородами с добавлением ацетона.