Боевой конь также был обучен избегать ударов противника. Для этого применяли тупые копья, мечи и стрелы. После обучения отбирали потомство тех животных, которые проявляли склонность не бежать от опасности (ударов), а атаковать, упреждая ее. Из такого потомства получались лучшие боевые кони, которые отличались человеконенавистничеством, были недоверчивы и подпускали к себе только знакомых людей (таких коней практически было невозможно угнать).

Храбрость боевого коня росла пропорционально его размеру. Так, небольшой конь еще как-то воспринимал людей и поэтому мог отказаться атаковать отряд воинов, состоящий даже из нескольких человек (таких коней применяли в основном для атак на уже рассеянного противника). А вот огромных размеров боевой конь уже без всяких колебаний шел даже на сомкнутую пехоту, ощетинившуюся копьями. Животное таких размеров рассматривало как препятствие своему движению только особенности рельефа и других подобных ему гигантов. Двуногие же, смеющие грозить ему, только раздражали коня. Попавшиеся на пути огромного коня мелкие лошади неприятеля разделяли судьбу людей.

Святой Георгий, убивающий дракона. Фридрих Нерлин, 1460 г. Воин изображен в типичном итальянском «экспортном доспехе» XV в.

Основной особенностью европейского рыцарского коня был его пол. Боевой конь потому так и назывался, что был именно конем, жеребцом. Жеребец больше размером, чем лошадь, он более склонен идти на принцип, то есть многое воспринимал как личное. Например, шел напролом, если ему не уступают дороги и угрожают оружием. Недостатком же боевого коня (помимо того, что он много ел и дорого стоил) было то, что, потеряв всадника, в большинстве случаев животное прекращало атаку и убегало с поля боя.

Таким образом, между боевым конем и военной верховой лошадью и гражданской верховой лошадью существовала четкая разница. Так, верховая лошадь гражданского образца выступала только в качестве средства передвижения. Военная верховая лошадь, в отличие от гражданской, уже не останавливалась и не сворачивала, если на пути у нее оказывался человек. Кроме того, она не пугалась оружия и крови, но при этом она никого не стала бы давить намеренно и не горела желанием врезаться в толпу людей или таранить других лошадей. А вот настоящий большой боевой рыцарский конь совершенно сознательно давил людей и других лошадей и не останавливался даже перед плотным построением пехоты. В целом роль боевых коней в средневековом сражении была весьма активной. Они рассматривались как полноправные участники мероприятия. В то время считалось, что один конный рыцарь стоит десяти пеших.

Жизнь рыцаря во время военного похода бывала суровой, но могла оказаться и вполне комфортной в зависимости от нескольких факторов, из которых значительную роль играло общественное положение воина. Герцог брал с собой на войну несколько палаток, походную мебель, даже драпировки для украшения шатра изнутри и огромные запасы продовольствия и вина. Бедный рыцарь такой роскоши себе позволить не мог и довольствовался лишь самым необходимым: палаткой для себя и нехитрой провизией для свиты и собственной персоны.

Характер кампании тоже оказывал влияние на качество быта рыцаря. Так, например, английские армии во Франции при необходимости могли конфисковать провиант на месте. Опытный рыцарь в таких условиях вполне мог обеспечить неплохим довольствием себя и своих людей. Практиковались и набеги на территорию противника, которые не только приносили добычу, но ослабляли экономическое положение врага, а также наносили ему моральный урон. Трофеи также всячески приветствовались, будь это военная экипировка, захваченная на поле боя, имущество, полученное при разграблении города, или выкуп за пленного. Но все радости приобретения добычи военным путем затмевал тот факт, что войско нередко находилось в походах недели или месяцы, подчас вело изматывающие осады, а в них – прежде всего и особенно в ходе осад – в армии часто вспыхивали повальные болезни. Военный сезон для средневековой армии обычно приходился на период с весны до осени, но случались и исключения.

В ходе военных кампаний воинам приходилось часто совершать продолжительные переходы под палящим солнцем или же под проливным дождем, по грунтовым дорогам, нередко превращавшимся в грязевые болота. Порой рыцари неделями торчали перед замком или крепостью, не зная, чем заняться, если только не велась активная подготовка к штурму. Вероятность завоевать славу, первым взобравшись на стену по приставной лестнице, была мала и сопрягалась с огромным риском. Иногда рыцари вместе со свитами или дружинами покидали расположение своей армии для участия в турнирах, где правила рыцарства не позволяли арестовать их.

Типичный рыцарь окружал себя свитой из нескольких человек. По меньшей мере один из них являлся оруженосцем, обязанности которого состояли целиком в заботе о господине. Поврежденное защитное снаряжение нуждалось в услугах бронников, обычно находившихся в расположении войска, мечи требовали заточки, конские копыта – труда кузнецов. В задачи свиты рыцаря входил поиск жилья для постоя или мест в общем шатре, за что приходилось платить. Нередко средства или ситуация не позволяли найти более или менее удобный ночлег, и тогда воздвигалась собственная палатка.

Статус рыцаря подразумевал наличие у него денежных средств для оплаты провизии и прочих необходимых вещей. Однако крупный сеньор зависел от военных слуг, своих «дворовых» и «кормленников», составлявших ядро его войска. Только на представителей перечисленных категорий действительно бывало возможным положиться, некоторые и сами являлись рыцарями, как патрон, и следовали за ним в мирное и военное время. Вассалы приводили их собственных военных слуг, но если таковые не желали отправляться в поход или же разбегались или если сеньору не удавалось созвать под свои знамена ополчение, он рисковал не собрать действенной силы для участия в походе. Наемники отличались еще меньшей надежностью и преследовали исключительно личные цели.

В XV веке полководцы хорошо осознавали, что отсутствие денежных средств повлечет за собой неспособность платить воинам и кормить их, а следовательно, те начнут дезертировать. Поэтому собирать людей и быстро перебрасывать их с места на место представлялось наиболее реальным лишь при наличии всего необходимого. Автор «Boke of Noblesse», обращавшийся к Эдуарду IV перед французской экспедицией в 1475 году, указывал на источник неприятных эксцессов со стороны войск в былых походах и высказывал мнение, что те вызывались несвоевременными и недостаточными выплатами жалованья. А вот в ходе Войны Алой и Белой розы заметную роль играло еще одно обстоятельство. Сеньоры и собранные войска нередко переходили на сторону противника в надежде разрешить противоречия с помощью силы. Ряд высокопоставленных титулованных персон лишались жизни, будучи убитыми в поле или казненными после пленения, ибо рода и семейства горели желанием мстить друг другу, каковое стремление лишь усиливалось по мере эскалации конфликта. Кодексы рыцарственности между рыцарями не выдерживали испытания жаждой крови, и шанс погибнуть в походе от руки врага даже для крупного и влиятельного сеньора находился на значительно большей отметке, чем в прежних кампаниях.