вышло бы иначе. Во всяком случае… От двери пришлось отскочить – ее просто не стало, порыв ветра унес ее в темноту вместе с мыслями.

Здание чертогов разрушалось с каждой минутой, но не только из-за борьбы с драконом. Нет, Ксай не решил уничтожить все лишь бы не отдать знания врагу. Противостояние вносило свою лепту, однако основной причиной была трансформация, слияние Ксая и Рони. Все годы после неудачного ритуала разделения чертоги разума представляли из себя довольно примитивное строение с парой комнат и незаметным подвалом, наполненных книгами, свитками и небольшими статуэтками, что соответствовали простой личности Рони. Однако Ксайрон не таков, он более многогранен, его чертоги будут другими. И все же, если бы не вмешательство дракона, процесс не походил бы на катастрофу.

«Я же буду беззащитен в момент слияния», – вдруг осознал Ксай. Нужно с этим что-то сделать. Только процесс уже идет, его не отследить, не будет мига, когда можно сказать «вот сейчас». Так что же делать?!

Вычислить врага и запереть его – пусть выбирается. Ксай не стал разбираться, откуда пришла неожиданная идея, хотя и подозревал, и приступил к реализации.

Вот он, дракон, пробирается сквозь ливень, подгоняемый ветром. Так вот откуда ветер, это его магия, а не эффект преобразования! Но как же его запереть, чем?.. Воду дракон разметет ветром, крови понадобится слишком много. Сочетание магии звуков и иллюзии, пришла идея. Обычно он пользовался скрипкой для усиления эффектов, но сейчас в левую руку вцепился Рони. Что же, еще есть голос. И Ксай начал выводить мелодию простым звуком «А». Ритм быстро нарастал, подобный камнепаду в горах – быстрый, агрессивный. Вокруг дракона появились камни, закружились в его собственном ветре и начали крепиться друг к дружке непроницаемой темницей в виде шара. Дракон сопротивлялся, но видел камни, не понимал, что борется с иллюзией, потому ничего не мог противопоставить ей.

Готово, с торжеством заметил Ксай. Последний камень занял свое место. И это последнее, что он увидел. А через мгновение не стало ни Ксая, ни Рони.

Прошло уже минут десять. Ханифу надоело держать бесчувственного эльери, но и положить его не мог без того, чтобы нарушить физический контакт с Эдригом. Приходилось держать дальше. Почему так долго?! Что он возится?

План Эдрига Лис знал: вытащить из мальчишки информацию, а после можно делать с ним что угодно. Если мозги не превратятся в фарш. Ханиф собирался устроить честную дуэль, а то и вовсе отпустить после того, как они все вместе вытащат пленников. Но ему все это не нравилось. Получалось, что дракон отправился с его отрядом не для помощи, а с собственной миссией. Именно ради нее он поддерживал самого Ханифа. Лис почувствовал себя использованным – мерзкое ощущение, хотелось вымыться, хотя он только недавно вылез из воды. Когда Эдриг изложил свой план, Ханиф едва не послал его ко всем бесам. Пришлось сдержаться ради спасения остатков хирда. Из десяти осталось всего трое, об этом сказало ожерелье из клыков, символов каждого из хирда – когда кто-то умирал, один из клыков опадал прахом.

Размышления прервало падение тела. Это дракон с хрипом завалился в снег. Следом судорожно вдохнул морозный воздух эльери. Он припал на колено и погрузил руку в снег, зачерпнул и умыл лицо.

– Ты убил его?! – потрясенно воскликнул Ханиф.

– Нет, только вышиб из своего сознания. Но давай добьем, очнется он очень злым, – усмехнулся эльери и поднялся на ноги.

– Нет, нельзя, он нужен, чтобы вытащить наших, – с сожалением ответил Ханиф, хотя сам с удовольствием бы прикончил дракона после того, что узнал.

Все еще удивленный, он посмотрел на княжича, на его лицо, заглянул в глаза – что-то изменилось. Взгляд стал тверже, из него исчезло то детское выражение, с каким он очнулся после падения с водопада, да и безжалостности убийцы, виденной во время схватки, тоже больше не было… или пока не было. Плечи расправились, движения стали скупыми и четкими. Словно кто-то другой стоял перед Лисом. Что же произошло там, в сознании?

– Зачем нужен? – с недоброй усмешкой уточнил этот обновленный княжич. – Он показал нам лагерь, плана у него нет, пробраться к арене проще вдвоем. Так зачем он нам?

– Это твоя благодарность за спасение? – Ханиф решил зайти с другой стороны. – Если бы не он, ты был бы уже мертв.

– Что-то тут не так, – вздохнул Ксайрон. – Слишком все гладко получается. Но если он еще раз попытается залезть ко мне в голову, я его убью. И тебя, Лис.

Как просто и обыденно это сказано, поразился Ханиф, аж слюна загустела. Так просят передать соль за столом.

Стон Эдрига остановил надвигающийся страх. Одновременно застонал и эльери, схватился за голову и снова упал на колени. Меж пальцев показалась кровь. Дракон начал подниматься. Ханиф обнажил меч. Из-под левого рукава Ксайрона выскочил коготь, но рука дрожала, из уха текла тоненькая струйка крови – он явно действовал из последних сил. Ханиф не стал ничего говорить, просто встал между ним и драконом, направил меч на последнего.

– Ты что это? – хрипло спросил Эдриг, когда его взгляд сфокусировался на острие клинка.

– Даже не думай трогать его, – с нажимом предупредил Лис.

Дракон посмотрел на Ксайрона и выдал удивленное «ааа…», после чего уселся прямо в снег и помассировал виски.

– Не беспокойся, я передумал его убивать, – небрежно заявил он. – Живым он теперь интереснее, чем мертвым.

– Что изменилось? – в голосе Ханифа звучало подозрение, меча он не опускал.

– Он предсказатель, не видишь?

Объяснять дальше не требовалось, все в Ордене знали о ценности предсказателей. Этот Дар могли получить только дети Элсин, богини времени и тайн, увы, они сражались на стороне Ковенанта, но драконы нашли способ использовать его в своих целях. Нужно лишь захватить предсказателя и начать задавать верные вопросы.

– Не надейся, дракон, – услышали они голос, полный физической боли, из-за спины Лиса. – Больше не получится. Раньше надо было думать.

– Посмотрим, – усмехнулся Эдриг. – Что увидел сейчас? Расскажешь?

– Увидел его будущее, – кивнул Ксайрон на Ханифа, вдохнул, собираясь заговорить, но покачал головой. – Нет. Скажу только, что если ты последуешь зову сердца, то добьешься цели или умрешь на пути к ней. Но умрешь без сожалений. Иначе