Повисло тяжелое молчание. Лис нервно сжимал в руке меч, мысли метались в смятении. Откуда этот мальчишка знает о его помыслах?! Он быстро себя одернул – уже не мальчишка, язык не поворачивался так назвать его при одном взгляде в глаза, что смотрели, казалось, в самую душу и знали о тебе все. К тому же предсказатель, то есть действительно знает если не все, то многое.

Да, за эти дни после битвы у лодочной станции Ханиф многое обдумал, особенно причину своего нежелания подниматься выше хольда. До сих пор его все устраивало – есть десяток Лисов, которые уважают его и слушают, есть конунг, чьи приказы он выполняет со своим хирдом, над ней стоит тан и задает направление всему клану. Все просто и ясно. Но сейчас он столкнулся с тем, что ничего не может сделать в ситуации, когда конунг не прав. Субординация не позволяет. Ханиф может дать совет, вот только конунг не обязана ему следовать. И не следует. Нет, в некоторых моментах соглашается, но после все портит собственными решениями, а когда план идет прахом, спихивает ответственность на него. И единственное, как он может исправить ситуацию, занять ее место. Вот только что делать, если не прав и тан?.. Ханиф покосился на эльери… Неужели он намекает на… о боги! От продолжения мысли в голове зашумело…

– Так мы идем выручать наших, если драка отменяется? – нарушил тишину насмешливый голос Ксайрона.

Глава 28

С первого посещения кабинета отца прошло две недели. С тех пор Ксантар часто приходил сюда, чтобы побыть в одиночестве или поговорить с кем-то с глазу на глаз без опасений быть подслушанным. Кем? Он и сам пока не знал, но ощущение чужого взгляда преследовало его постоянно. Никто не рисковал заходить в кабинет без его приглашения. Даже Аэрона больше не совала сюда свой симпатичный носик. В тот раз княжич не сомневался, что вечером они поссорятся и ночь, а то и несколько проведут раздельно. Но нет, любовница вела себя так, словно ничего не случилось. Такая покладистость сбивала с толку, особенно если учесть, что прежде она показывала характер. Ему же проще – ничто не мешало заниматься расследованием необъяснимых событий в княжестве вообще и в замке в частности. А она не пыталась вмешиваться, только мягко и аккуратно спрашивала о том, как прошел день, может ли она что-то сделать для него. Все слова и поступки Аэроны говорили в пользу того, что она на его стороне, но так ли это? Время покажет, хоть его и оставалось все меньше. Ксай, когда же ты вернешься?

Сегодня Ксантар, как и в тот день, как и много раз за прошедшие пятьдесят лет, стоял у окна и смотрел на лесную дорогу. Плотные тучи уже почти неделю скрывали солнце и выплевывали на землю заряды мелких снежинок, что кололи лица, звонко скучали в окна, коварно залетали за поднятые воротники. Но дорогу не замело – по ней постоянно ездили курьеры, стаи, повозки. Сейчас, в неверном свете второй половины дня дорога пустовала, еще бы, кому охота выбираться из дома в такую погоду. Пейзаж успокаивал и настраивал на рабочий лад. Да, Ксантар любил ветер, свою основную стихию, любил ощущать его в волосах и между пальцами. Иногда он даже жалел, что эльери не могут становиться птицами – так бы раскинул руки-крылья и взмыл на восходящих потоках. С высоты точно удалось бы разглядеть всех недругов, узнать, кто и чего замышляет.

Хватит мечтать. Пора возвращаться к проблемам. А они сыпались раскаленными углями из дырявого мешка. И это если не брать вызовы от родичей, уже привычные. Спасибо, хоть прорывов из Бездны стало меньше. Но появились запросы от баронов со всего княжества. Будто бы добрая их половина разом разучилась решать вопросы самостоятельно. При этом еще и забыли о существовании графов, своих непосредственных начальников! Бароны заваливали его просьбами разобраться во всякой ерунде с формулировкой, будто без его вмешательства случится конец света.

Бойцы из фортов сообщали и о других, на первый взгляд незначительных, событиях. Волшебники в деревнях и городках почему-то отказывались работать. Сейчас, зимой, это не так критично и сказывается только на ремесленных заказах. Но что будет во время посевной? Если так продолжится, они же сами останутся без урожая. Кто же их надоумил? Почему они согласились? Чьи это происки?

Женщина с темными волосами и красивым голосом. Все чаще она мелькала в отчетах тех, кто ездил общаться с баронами и старостами. Если в начале зимы Ксантар услышал о ней только возле Небесных лугов, то к этому моменту таинственную недоброжелательницу упомянули уже в шести графствах на востоке и юге. И как ее ловить он пока не придумал. Нужно понять очередность ее передвижений и действовать на опережение.

Матушка не могла сейчас помочь. Она встала с кровати, как и обещала, и тут же с головой нырнула в проблемы Дома. Внутренние дела она оставила сыну, сама же занялась внешними. Несколько дней назад она улетела в соседний Экзалос выяснять, почему от князя Сэнтара перестали поступать запросы и сведения об Ордене Порядка. А большую часть своей вероятной стаи Ксантару пришлось отправить на миссию на дальний осколок. С ним осталось всего четверо эльери. Конечно, в том деле они очень бы пригодились, но не мог же он остаться совсем один.

И вот сейчас двое из них, Вестан и Лисантир, отправились разбираться с очередным демаршем волшебников на востоке княжества. Ксан искренне надеялся, что у них получится выяснить хоть что-то. А пока пора садиться и писать ответ очередному барону. Он бросил последний взгляд в окно и…

Тук. Сердце неожиданно пропустило удар. Тук… Голова закружилась и ноги ослабли. Тук-тук. Пальцы с силой впились в подоконник. Тук… Еще слабее, будто бы сейчас остановится. Тук-тук… На дороге появилась одинокая фигура. ТУК. Отдала честь двумя пальцами. ТУК-ТУК. И исчезла. ТУК-ТУК. ТУК-ТУК. ТУК-ТУК. Сердце начало биться мощно и часто. Мышцы налились силой. Дышать стало легче, словно до этого Ксан дышал лишь одним легким…

– Ксай… – выдохнул он.

Так Ксан не чувствовал себя уже много лет, с момента исчезновения брата. Что Ксайрон пропал, он узнал первым, еще до того, как дошли сведения о засаде. В один миг он словно лишился сил, отяжелел и замедлился, словно попал в густой кисель, дышать стало труднее, думать тоже. Несколько дней он лежал почти без движения и