class="p1">В его глазах была такая холодная решимость, что она не осмелилась хоть что-то возразить, лишь кивнула, едва слышно выдохнув:

– Как я могу, милорд? Это в вашем праве.

– Прекрасно, – удовлетворённо проронил он и неспешной походной двинулся в сторону её апартаментов.

К тому моменту, как они вошли, слуги уже успели установить там широкую лавку, на которую положили стек для лошадей.

Оруженосец, стоял подле неё, потупившись и нервно переминаясь с ноги на ногу.

Замершие у входа служанки и её камеристка, со страхом глядя на них, жались к стенам, явно напуганные подобными приготовлениями.

Бросив на служанок мимолётный взгляд, Миранда сделала нетерпеливый жест рукой, проронив: «Вышли вон!»

Те, с облегчением вздохнув, моментально удалились, плотно закрыв за собой двери, и в просторном холле остался лишь бывший оруженосец. Худенький светловолосый юноша лет восемнадцати разительно отличался от остальных оруженосцев герцога и утончёнными чертами лица, и отсутствием ярко выраженной мускулатуры.

Смерив его недобрым взглядом, герцог мрачно проронил:

– Раздевайся.

Быстро сняв всю одежду и аккуратно сложив её рядом с лавкой, юноша со страхом взглянул на него, быстро вновь потупился и едва слышно спросил:

– Мне вам стек подать, Ваша Светлость?

– Да, – не сводя с него тяжёлого взгляда, выдохнул герцог, и юноша, поспешно подойдя к лавке, взял стек, потом шагнул к нему, опустился на колени и на вытянутых руках подал. Его длинные худые пальцы сильно дрожали, выдавая испытываемый им страх.

Герцог взял стек, но отдать следующее распоряжение явно не торопился, и юноша, не смея опустить рук, замер в ожидании.

Перехватив поудобнее стек герцог хлестнул им по подставленным ладоням. Вздрогнув, юноша инстинктивно зажмурился от боли и чуть дёрнул ладонями, но не проронил ни звука и быстро вернул дрожащие руки в исходное положение. Два следующих удара он вытерпел так же молча и уже почти не дёргая ладонями.

– Руки опусти! – приказал герцог, и как только юноша выполнил приказание, концом стека запрокинул ему голову, вынуждая смотреть себе в глаза, после чего с нескрываемым презрением заговорил: – Значит так, мальчик, отныне, раз ты даже канделябра в руках удержать не можешь, то будешь учиться не оружие в руках держать, а все прихоти моей супруги исполнять, являясь её пажом. Будешь прислуживать за столом и учиться покорности и расторопности, раз ни на что другое годен не оказался под бдительным контролем как меня, так и моего сына. И храни тебя небо даже в этом не преуспеть, взыскивать буду очень строго. Мне ленивые и непокорные слуги возле супруги ни к чему. Понял?!

– Да, Ваша Светлость, – тут же испуганно выдохнул юноша.

– Тогда марш на лавку! И запомни, хоть звук услышу, вообще с неё не встанешь.

Дождавшись выполнения своего приказа, герцог с размаха жёстко ударил его. Юноша дёрнулся на лавке, но не проронил ни звука. За первым ударом последовали почти без перерыва ещё несколько, а потом ещё и ещё. Вцепившись руками в ножки лавки, юноша молча вздрагивал всем телом под сыпящимися на его круп ударами и лишь изредка, судорожно всхлипнув, ловил ртом воздух, пытаясь справиться с подступающими к горлу рыданиями. В эти моменты герцог отводил стек, давая ему немного отдышаться, а потом возобновлял наказание.

Видя сколь терпеливо сносит побои юноша, Миранда поняла, что это явно для него дело привычное.

Через некоторое время герцог разрешил ему подняться, после чего холодно произнёс:

– На сегодня урок окончен. Завтра продолжим. Готовься.

– Благодарю, Ваша Светлость, – юноша опустился перед ним на колени, поцеловал протянутую руку, после чего забрал из неё стек и, положив на лавку, попросил дозволения одеться.

– Не по статусу тебе теперь такую одежду носить, – усмехнулся в ответ герцог.

– Милорд, – безучастно стоявшая все это время у дверей Миранда, устремила на герцога тяжёлый взгляд, – я не возражала против вашего поучения моего слуги, но раз вы подарили его мне, хотя бы позвольте решать, какую он будет носить одежду.

– Он будет носить то, что положено ему по статусу! – раздражённо рявкнул герцог.

– Но не раньше, чем такую одежду ему сошьют! И только попробуйте мне возразить! – в голосе Миранды тоже зазвучал металл.

– Хорошо, хорошо, дорогая, вы умеете убеждать, – примирительно поднял руку герцог и, обернувшись к юноше, с нескрываемым сарказмом проговорил: – Можешь надеть эту одежду, пока новой тебе не сшили… Я постараюсь, чтобы ждать обновок тебе пришлось недолго.

– Благодарю, Ваша Светлость, – вновь покорно выдохнул тот, даже не смея поднять на него взгляд, и стал поспешно одеваться.

Когда герцог ушёл, Миранда, смерив оценивающим взглядом, вытянувшегося перед ней юношу, спросила, как его зовут.

– Алекс, Ваша Светлость, – незамедлительно последовал ответ.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать недавно исполнилось, – ответил он, и Миранда поняла, что неправильно на глаз определила его возраст. Худенький юноша казался младше своего возраста.

– Как давно ты при герцоге?

– Меньше года, Ваша Светлость.

– Почему так? Насколько я знаю, чтобы стать оруженосцем герцога, сначала необходимо лет с пяти до двенадцати пажом в замке пробыть.

– Моему отцу титул король даровал лишь год назад. Его Светлость не хотел меня брать, отец умолил его, в надежде, что рыцарем я стать смогу… клялся герцогу, что стараться я буду, а если не буду, то в его праве меня убить… Я и старался, но плохо у меня выходит, Его Светлость всегда больше всех на меня сердился…

– Ясно, – хмыкнула Миранда, понимая, что отец Алекса отправил его на неминуемую смерть, поскольку с детства не привыкшего к серьёзным физическим нагрузкам парня дотянуть за пару лет до уровня рыцаря нереально по определению. Костяк уже сложился и автоматизма в действиях никакого не наработать. Даже если рискнуть и в двадцать один в рыцари всё же посвятить, то это будет лишь видимость воина, до первой стычки с противником. Стало понятно, что герцог хотел воспользоваться стечением обстоятельств и наконец избавиться от так раздражающего его балласта. А она не дала, попросив сделать его своим слугой. Зачем ей может быть нужен такой слуга, Миранда не знала и сильно опасалась подобного вопроса, но, на её счастье, герцог его не задал. Правда, настроен он был к её новому пажу очень враждебно, но, возможно, это лишь из-за сегодняшнего стечения обстоятельств. Возможно, завтра он смягчится. И всё решится к всеобщему благополучию. Утро вечера всё же мудренее.

Однако следующий день нисколько не смягчил герцога, напротив, заставив Алекса переодеться в одежду пажа, в его замке оруженосцы и пажи носили разную и по крою и по цвету одежду, он весь завтрак посвятил методичному унижению юноши. Тот терпеливо сносил и все