Значит, «Прости»? «Сотри все из памяти и забудь?» «Я уволюсь, и ты меня больше никогда не увидишь»?

Как же легко у нее получается все зачеркнуть. Уйти и забыть меня не оглянувшись. Она мне тут душу вынула, до сердца достала, а это, оказывается, все было игрой?!

Ну да, она мне ничего не говорила и ни в чем не признавалась. Это я ее хотел. И лип, да, как последний дурак лип к белокожей, уютной ведьме, признавая за собой вину за прошлое, потому что чувствовал и любил. А получил: «Прости, я хотела тебя спасти»…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спасла. Корпорация устояла, и «Сезам» остался в собственности Вороновых, как и хотел дед, а после работы адвокатов я был намерен вернуть и незаконно выведенные из активов средства. Неважно, сколько на это понадобится времени. После напряженного и жесткого разговора с директорами, перепалок и обвинений, кровь бежала по венам горячая и злая. Я все прокручивал в уме последние решения и события, надеясь, что ничего не упустил. И думал, что сегодня уже ко всему готов…

Но оказалось, что ошибся. Уйдя мыслями в себя, я точно не ожидал увидеть здесь своего делового партнера по Франкфурту. Поэтому опешил, заметив на пороге кабинета Анну.

Но не сразу. Сначала открылась дверь и показалось растерянное и бледное лицо Петушок с удивленно вскинутыми ресницами. Сделав шаг, мой секретарь остановилась и неуверенно выдохнула:

— Андрей Игоревич… к вам посетительница. Г-говорит, по личному вопросу.

Ее голос дрогнул, и я тут же повернул голову от окна.

— По какому еще личному? Мне сейчас не до встреч. Скажите, что я… занят.

Я не сразу понял в чем дело, но увидев за спиной Петушок знакомые темные глаза и уверенную улыбку, замолчал, прервавшись на полуслове.

Анна. Здесь.

Не скажу, что когда-нибудь испытывал к ней негативные чувства, скорее напротив, но сюрприз не стал приятным. Я точно ее не ждал.

— Неужели, Воронов? Занят даже для меня?!

Она обошла Петушок и направилась ко мне быстрым шагом… Подойдя почти вплотную, обняла за шею и поцеловала в щеку. Тут же заботливо вытерла помаду пальцами.

— Привет, Андрей! Как же я рада тебя видеть! Ты улетел так надолго, что я успела не на шутку соскучиться, а ты все не возвращался…

Я поймал ее пальцы своими и опустил вниз, отводя от своего лица. Признался, и не пытаясь скрыть удивления.

— Здравствуй, Анна. Вот так встреча. Не ожидал тебя тут увидеть.

Она легко рассмеялась, рассматривая меня. Но наконец-то оглянулась вокруг.

— Так вот она какая, берлога твоего деда? Впечатляет! Я еле пробилась к тебе сквозь охрану. Когда ты упоминал о «Сезаме» в Германии, ты никогда не говорил, что эта корпорация настолько огромна! Мне пришлось использовать все свое обаяние, чтобы попасть к тебе, но это того стоило! Я выкроила пару дней выходных, и вот теперь здесь!

Петушок продолжала стоять у двери и смотреть на нас, открыв рот и, похоже, позабыв обо всем.

Черт, вот так ситуация. Нарочно не придумать. Но что же она не спешит бежать и стирать меня из памяти, как собиралась?

— Анна, садись, — я отошел от молодой женщины и предложил ей стул. Изображать радость не стал — я никогда этого в наших отношениях не умел. — Тебя дела привели в город, ведь так? — спросил, уже зная ответ.

— Да, но не только. Скорее, наш неоконченный разговор. Ох, Андрей…

Я не знал, чего ждать от Анны после ее сообщений, и не выдержал.

— Петушок! — попросил. — Вы не могли бы оставить нас одних!

Я постарался сказать это мягко, но Дашка уже и сама опомнилась и исчезла за дверью.

Тут бы самое время выдохнуть и поговорить с Анной начистоту — хотя мысли и крутились совершенно в другой плоскости, но раз ситуация требовала решения, я был готов еще раз внести в наши отношения ясность. Однако оставшись с гостьей наедине, тут же понял, что легче не стало.

А ведь чего доброго, Петушок, и правда, возьмет и сбежит. Ведь догадалась же, что Анна не просто посетительница, по глазам понял. Теперь, когда нас разъединила дверь, я находился скорее в приемной — сердцем и мыслями, чем в своем кабинете, даже понимая, что лучше Даше ничего не слышать.

— Андрей, ты пропал и не отвечал на звонки. Извини, но у меня возник резонный вопрос: почему ты меня избегаешь? Да, твои ребята неплохо справляются без тебя, и мы с ними ладим, но я надеялась, что ты хотя бы прилетишь домой на Рождество. А ты просто взял и исчез.

Домой? Я не был уверен, что понял ее верно. Последние два года мы отмечали Рождество громким корпоративом в ресторане, собираясь всем офисом. А то, что происходило после, не было продолжительным и чем-то особенным ни для нее, ни для меня. И теряло всю яркость с новым днем. Мы готовы были брать, но ничего отдавать друг другу.

— Подожди, Анна… — я поспешил перебить своего делового партнера, чтобы вернуть в кабинет своего не менее делового секретаря. — Дарья, я вас не отпускал, слышите! — повысив голос, крикнул в сторону двери. — Будьте добры, принесите нам кофе!..

… и после двухсекундной паузы:

— Петушок! Эй!

— Хорошо, Андрей Игоревич! Я слышу… Сейчас!

В моем распоряжении было не так много времени, чтобы найти слова для Анны. Настроение не располагало быть приветливым, и разговор выходил излишне сухим. Я понимал, что она не заслужила, но ничего с собой сделать не мог. Я больше не хотел ее касаться, и она это заметила. Жаль, что и на этот раз не услышала моих последних слов.

Или не захотела услышать.

Я стоял у окна, и Анна сама встала со стула и подошла ко мне. Прильнула к груди, как раз в тот момент, когда бледная, как тень, Петушок вошла в кабинет с подносом в руках, на котором стояли две небольшие чашки кофе. Увидев эту сцену, стремительно развернулась и врезалась лбом в дверь. Конечно же, с шумом опрокинув чашки и поднос на пол.

И замерла, бессильно опустив руки, не поворачиваясь к нам.

В сердце горечью отозвалась не то надежда, а не то упрек: «Ну, что же ты не бежишь, Петушок? Если я тебе совсем не нужен?»

В эту секунду об Анне не помнил, но она сама отозвалась. Отступив от меня, нахмурила недовольно брови, обернувшись ко входу. Но руку с груди не убрала…