кудрей и заметила, что желатин уже успел засохнуть и тонкие локоны стали твёрдыми и жёсткими. Что ж, хотелось верить, что он смоется легко, как и обещала Натали… — Я решила, что во время пира она будет сидеть рядом со мной, поэтому отправила её одеться понаряднее.

— Здорово, что она для вас не просто служанка.

— Да, здорово… — Она не смогла подавить тоскливого вздоха. Впрочем, не стоит загружать Софию своими переживаниями. — У меня вообще самые лучшие подруги на свете. — Кристина развернулась, благодарно кивнув девушке, и положила руки на её плечи. — Спасибо за помощь.

— Не за что, — покраснела София и осторожно поправила кружево на рукаве платья. — Вы прекрасно выглядите.

Кристина закатила глаза: переучить Софию называть её на «ты» оказалось невозможным. Девушка была слишком вежливой и тактичной, она считала, что к своей сюзеренке нужно обращаться исключительно на «вы» и добавляя это чёртово «миледи». Хорошо, что хотя бы Берту или Хельмута не пришлось особо уговаривать отбросить формальности…

— Ты тоже, — заметила Кристина и усмехнулась: — Решила перещеголять невесту, да?

И это было вполне возможно: сегодня София надела платье из бежевого и золотистого шёлка, который блестел и переливался на свету; рукава и подол были богато и причудливо расшиты, и вышивка прекрасно сочеталась с широким поясом; собранные в простую причёску волнистые волосы украшала подвеска с алмазом, среди нескольких колец особо выделялось то, что на большом пальце, — золотое, тонкое, с маленьким прозрачным камешком. Помолвочное кольцо, которое в день свадьбы жених снимет с левой руки и наденет на правую — тогда оно станет обручальным. В общем, несмотря на скромность и сдержанность, София и правда могла сегодня (да и всегда) посоперничать с Кристиной в красоте. Хотя та ей вовсе не завидовала.

— К слову, ты уже виделась со своим благоверным? — поинтересовалась Кристина, подходя к окну.

Снег тихо и медленно падал на мостовую, на крыши домов Нижнего города, на лишённые листвы деревья, искрясь на ярком зимнем солнце — оно светило, но почти не грело, и мороз этой зимой стоял сильный, колючий. Однако тучи редко заволакивали небо так, чтобы лучи не попадали на землю, поэтому дни были в основном светлые, будто летом, зато по ночам царила такая кромешная тьма, что становилось порою попросту страшно.

— Сегодня ещё не виделась, — ответила София, тоже приблизившись к окну и опершись руками о подоконник. — Но вчера нам удалось немного поговорить… Кстати, могу я вас кое о чём попросить? — И она с мольбой взглянула на Кристину.

— Попроси, — пожала плечами она, уже догадываясь, в чём состоит суть её просьбы.

— Нельзя ли… нельзя ли провести нашу свадьбу раньше? — Девушка покраснела ещё сильнее, убрала руки с подоконника и принялась нервно теребить свой пояс. — Ну, не ждать моего восемнадцатилетия? Неужели это так важно?

— София, дорогая… — Кристина улыбнулась и положила руку ей на плечо. — Возраст вовсе не важен, ты права, это всего лишь формальность. Сама знаешь: некоторые крестьяне и в пятнадцать лет женятся, и священники закрывают на это глаза. Дело в том, что… я хочу, чтобы вы проверили свои чувства.

— Я уверена, что за эти пару месяцев ничего не изменится, — робко возразила София.

— Я тоже. — Кристина, конечно, кривила душой: Штольц, как ей казалось, был тем ещё вертихвостом. — Но всё же потерпи, пожалуйста. Ждать не так долго, как кажется, эти месяцы пролетят, не успеешь оглянуться.

Девушка вздохнула и лишь пожала плечами.

Вдруг дверь с протяжным скрипом приоткрылась, и они обе одновременно повернулись на звук.

Натали отчего-то замерла в дверном проёме, не решаясь пройти в глубь комнаты. Видимо, её пригвоздили к месту взгляды девушек, полные искреннего восхищения.

Сняв своё рабочее серое платье, Натали надела зелёное — похожего кроя, то есть очень простое и без изысков, зато явно новое, чистое, из яркой льняной ткани, с искусной вышивкой на воротничке. От чепчика она избавилась, волосы распустила и хорошенько расчесала.

Поэтому Кристина и София и замерли в восхищении: обычная одетая в серую, непримечательную одежду, теперь Натали если и не стала похожа на принцессу, то определённо ещё больше похорошела.

— Это твоё лучшее платье? — уточнила Кристина, подходя к служанке.

— Да… — Натали, услышав слабую толику разочарования в её голосе, заметно погрустнела.

— Оно прекрасно! — вдруг воскликнула София и, быстрыми шагами преодолев пространство комнаты, подошла к Натали и принялась вблизи рассматривать её платье. — Ты сама вышивала?

— Ну, я сама его сшила, — пролепетала служанка неуверенно, — и вышивала тоже, да.

— Как красиво, — продолжала восторгаться София — осторожно провела пальцем по вышивке, пощупала ткань на плече. — У тебя золотые руки. Я вот почти не умею вышивать на одежде — только полотенца всякие и просто на канве…

Пока девушки болтали о своём, Кристина, попятившись, отошла к туалетному столику. Достала из ящика небольшую фарфоровую шкатулку, приоткрыла раскрашенную синими цветами крышку и принялась выбирать подходящее украшение. Может, бархотка с чёрным камнем, инкрустированным в золото? Нет, слишком мрачно. Или эта подвеска в форме сердца на золотой цепочке? Как-то вычурно… У неё было не так много украшений, и она редко их надевала, однако сейчас глаза разбегались — золото, серебро, камни, цепочки, кожаные шнурки… Наконец Кристина выбрала длинные блестящие бусы; часть бусин была из прозрачного стекла, часть — выкрашена синим, зелёным и серым. В самом центре висела довольно тяжёлая серебряная подвеска-лунница. Бусы были несколько старомодным, насколько она могла судить, но к простому наряду Натали подходили отлично.

— Натали, иди сюда, — позвала она, не отрываясь от шкатулки. Когда служанка несмело подошла к ней, Кристина тут же осторожно повесила бусы на её шею, проследив, чтобы всё смотрелось гармонично и лунница висела ровно посередине. — Вот, посмотри, — она кивнула на зеркало, — нравится?

Натали смотрела в зеркало молча около минуты, то касаясь блестящих бусин, то приближаясь к зеркалу, то отходя от него на пару шагов. Кажется, она не верила своим глазам. Хотя это было не слишком роскошное и дорогое украшение, оно всё равно смогло вызвать у неё восхищение. Впрочем, это неудивительно. Вряд ли Натали за всю свою жизнь доводилось надевать какие-либо иные бусы, кроме деревянных.

Кристина заметила, как к ним тихо подошла София, в чьих глазах тоже светилось искреннее восхищение.

— Тебе очень идёт, — сказала она.

— С-спасибо, — покраснела Натали, отворачиваясь наконец от зеркала. — Миледи, спасибо…

— Можешь забрать их, — улыбнулась Кристина. — В смысле, не возвращай после свадьбы. Оставь себе. Навсегда.

И тогда служанка без лишних слов бросилась в её объятия, тихонько посмеиваясь от счастья. Кристина с радостью обняла её за талию и прижала к себе