Но Генрих особо злым не выглядел, хотя Хельмут знал, что он хорошо умеет скрывать свои эмоции. Наверняка у него внутри сейчас всё бурлит от злости… А выдержка у него стальная. Так что если Янек подсел к ним, чтобы получить по своему гигантскому носу, то трындеть ему придётся ещё очень долго.

Но Хельмут ошибся. К сожалению или счастью.

— Ты хоть понимаешь, — начал Генрих обманчиво спокойным, даже, пожалуй, мягким тоном, — какую ерунду ты несёшь? И ладно, если бы это была просто ерунда… — Он выдержал паузу, ловя взгляд Ларка. Тот уже не выглядел таким самоуверенным и самодовольным. — Эта ерунда опасна. Разве мало в мире таких же слабоумных придурков, как ты? Они примут эту ерунду за непреложную истину, решат, что выхода нет, и тогда… — Генрих покачал головой. Голос его чуть дрогнул, но дальше он заговорил громче, уже не сдерживая своих чувств: — Мне кажется, именно из-за таких безумных, жестоких, опасных — и безмозглых мразей, как ты, и случаются в мире войны. Так что проваливай-ка ты отсюда, пока я тебе глотку не вскрыл.

Хельмут почувствовал, что ему хочется улыбаться. Улыбаться от того, что сказал его друг — потому что он был, чёрт возьми, прав. От того, как Ларк изменился в лице, как он смотрел на них ошарашенным взглядом, округлив глаза, один из которых дёргался. От того, что в трактире стало тише и некоторые из посетителей приблизились к ним, внимательно слушая.

— Вы… вы сейчас оскорбили меня? — пропищал Ларк.

— Ну, ты это заслужил. — Генрих откинулся на спинку своего стула, закинув ногу на ногу.

Янек резко вскочил, придерживая ножны, и, кажется, даже подпрыгнул на месте. В толпе раздались смешки.

— Я… я вызываю вас! — взвизгнул он.

Генрих взглянул на него с наигранным недоумением, приподняв бровь.

— Где и когда? — безразличным тоном поинтересовался он, будто речь шла, например, о деловой встрече или дружеских посиделках.

Ларк выдохнул, явно поразившись такой реакции. Видимо, хотел вывести оппонента из себя и оказался разочарован. Однако от своего отступаться он не собирался.

— Утром, в шесть… — пробормотал он. — Здесь недалеко есть небольшая опушка…

— Хорошо, я понял, — отрезал Генрих. — Доброй ночи, сир Ларк. И если вы верите в Господа — не поленитесь помолиться ему.

* * *

— Ты с ума сошёл?!

Генрих взглянул на него удивлённо, на секунду оторвавшись от полировки меча.

Вчера они так и не поговорили об этом. После ссоры Генрих вернулся в комнату и тут же лёг, не позволив Хельмуту и слова сказать. Но теперь, ранним утром, когда за окном едва-едва забрезжил рассвет, он решил во что бы то ни стало высказаться на этот счёт.

— Тебе не кажется, что принять вызов какого-то проходимца из какого-то шингстенского захолустья, да ещё и в тесной забегаловке — это немного не… ну, не по титулу? — продолжал негодовать Хельмут.

— Он даже имени моего не спросил, — ухмыльнулся Генрих. Оселок в его пальцах, соприкасаясь с лезвием меча, издавал звенящий скрежет. — И никто здесь, кажется, особо не догадывается, кто я. Ты прав, это то ещё захолустье, раз его жители даже собственного лорда в лицо не знают…

— Ты только не плачь! — Хельмуту не особо хотелось задевать друга, но злость взяла верх, и колкость сама собой слетела с языка.

— Да не в этом дело, Господи! — Генрих рассмеялся, отложил меч и поднялся со своей кровати. — Они не знают меня, и оттого этот вызов не будет казаться «не по титулу», как ты выразился.

— И ты действительно хочешь его убить?

— Просто проучить.

Ответ был весьма расплывчатым, и Хельмута он не успокоил. Нет, иллюзий насчёт мастерства Янека Ларка как фехтовальщика он не строил, но всё равно, кто знает, что может произойти…

— И не смей лезть, если что, — словно прочитав его мысли, вдруг заявил Генрих абсолютно серьёзным тоном.

— В смысле «если что»? — Хельмут замер посреди небольшой, бедновато обставленной комнаты, вперив в друга недоуменный взгляд.

— Кто знает, как всё пройдёт, — пожал плечами Генрих, подходя к нему. — Вдруг оступлюсь, или меч из рук выскользнет… Всякого стоит ожидать.

— Ты что, помирать собрался? — вытаращил глаза Хельмут. — Из-за какого-то недалёкого пижона?

— Нет, ты что-то путаешь, не из-за тебя.

— Да заткнись ты! Может, ещё завещание напишешь? А кому твою последнюю волю передать?

Возникла пауза, и в тишине они просто смотрели друг на друга. Генрих улыбался, что Хельмута жутко бесило. И вот с чего он решил, что у Ларка есть хоть какие-то шансы против него? Барон Штольц видел, как фехтовал его друг, и не знал фехтовальщика лучше. Даже если Янек хоть мало-мальски прилично владеет мечом, ему всё равно победы не одержать…

А если случится что-то непредвиденное, Хельмут знал, что он точно вмешается, даже если Генрих на правах сюзерена ему прикажет этого не делать. Собственно, это был бы единственный приказ, который он бы нарушил без зазрения совести.

— Не смей даже думать об этом. — Хельмут не выдержал и сжал его плечи, а Генрих продолжал всё так же безмятежно улыбаться, словно и правда готовился принять героическую смерть. — Не смей, иначе до дуэли ты не доживёшь.

— Угрожаете своему сюзерену, ваша светлость?

Хельмут тяжело выдохнул, стараясь привести мысли и эмоции в порядок. Конечно, Генрих шутит и играет. Вряд ли он вправду верит, что может случиться что-то серьёзное. По крайней мере, с ним. А вот насчёт Ларка Хельмут сомневался… Впрочем, он почему-то был уверен, что Генрих его не убьёт. «Проучить» обычно ничем смертельным не заканчивается.

И всё-таки…

Всё-таки на душе было как-то неспокойно. Ведь он прав: случиться может всякое… И даже неумелый удар бездарного фехтовальщика легко собьёт с ног при неудачном стечении обстоятельств.

Стало страшно.

Хельмут сильнее сжал плечи Генриха, а потом как-то неожиданно для себя приблизил его к себе, неловко прижимаясь к нему. Это было так чертовски странно, что он даже дышать перестал. И время будто остановилось — всего на пару мгновений, но всё же затормозило свой бег.

— Это не я помирать собрался, — послышался вдруг глухой голос Генриха, — это ты, кажется, меня похоронить решил.

* * *

Рассветное солнце едва-едва проглядывало из-за горизонта. Ветер дул слабо, почти незаметно шевеля верхушки молодых елей, что росли у опушки небольшого леса. Воздух был прохладным, влажным и свежим, и это вселяло надежду, что в этом году жара больше не вернётся.

Хельмут нервно сжимал рукоять меча дрожащей рукой, несмотря на то, что клинок, скорее всего, ему сегодня не пригодится. Но ему нужно было что-то делать, иначе