встала рядом с Гестом, который предпочитал не вмешиваться и просто наблюдать за всем со стороны, — магия такого уровня все соки высасывает, да? Ты на старика похож, да на такого, что впору гроб готовить. Разве я не права?

— Права конечно! — ответила я, — вон, песка-то сколько сыпется! А я все думаю, что это под ногами скрипит, а это наш старичок тут чужие облики принимает и думает, что мы не заметим. И опять все дело во власти! Вам не надоело? Нет чтобы просто жить спокойно, в свое удовольствие, быть верным мужем и хорошим отцом, так нет же! Все как всегда через одно место! И даже в мой мир забрался! И как только смог-то?

— Меня убить хотел, вот и смог, — вместо Дайна ответил Леви, — нашел меня через порталы черт знает сколько лет назад, увидел одержимых, стал и в этом мире создавать подобных тварей и когда уже понял, что все готово — начал действовать. Это ведь ты тот ураган вызвал? Зачем?

— Вместе с ураганом я забрал сущности, обреченные на вечные скитания, — спокойно ответил Дайн, — перенес в свой мир, сделал их сильнее… Ну и еще кое-что сотворил… Но это уже не важно, Леви. Тебе все равно придет конец.

Он щелкнул пальцами. Слегка, почти незаметно. Тихие шаги… мягкая поступь… Дети и взрослые, неизвестные мне существа, демоны и люди…

Я видела, что на каждого вошедшего у Леви была лишь одна реакция — ужас. Он знал их всех и очень ими дорожил.

Вот только все они держали возле своих шей острые лезвия. Марионетки, готовые перерезать собственные артерии по одному простому приказу.

Я слышала, как где-то рядом рычали мантихоры. Огромные мохнатые кошки не вмешивались, понимая, что это совершенно бесполезно, но зато они стояли рядом с детьми и не позволяли тем прикасаться остриями клинков, сдерживая их слабые ручки своими хвостами — все это было видно сквозь дыры в стенах после нашей битвы, дальше тоже были залы и помещения, но почему-то пленные не покинули это место. Видимо Дайн не позволил.

— С кого мне начать? — тихий голос внушал искренний ужас, — может с нее? Помнишь? Эта девочка часто сидела рядом с моей дочкой и читала той сказки, когда жена сильно болела… Мне кажется, она достойна переродиться в нечто большее.

— Софь, у нас проблемы… — Совесть наконец подала голос, заставив от неожиданности еле заметно вздрогнуть, но Дайн этого не заметил — он смотрел только на Леви, — он рехнулся. У него взгляд совершенно ненормальной твари, не способной на разговоры. Он помешан на Леви, это уже диагноз. Он не остановится, смотри, как он заставляет держать всех лезвие…

Абсолютно каждый невольный пленный был на грани — буквально лишнее неловкое движение и кровь из сонной артерии будет уже не остановить. Дайн прекрасно знал, как себя обезопасить. Вот только чую, он все равно всех убьет — свидетелей не оставит.

— Что мне делать? — мысленно прошептала я, а затем заорала во весь голос, — СТОЙ, НЕ НАДО!

Но было поздно.

Никто не шелохнулся. Разве что юная девушка. Из открытой раны фонтаном брызнула кровь, и мертвое тело упало на холодный пол, заливая его алой жидкостью.

Леви все еще стоял на месте. Я чувствовала, сколь дикую ярость он испытывает, но так же видела, что он просто не успевает думать о том, как сделать лучше. Он не видел выхода, прекрасно понимая, что Дайн убьет каждого, кто стоит сейчас перед нами.

— Это легко, — спокойно сказал Дайн, наблюдая за реакцией окружающих, — смотрите, а ваш маг среди вас самый слабый. Неужели в твоем мире подобного не видел? Я вижу, как сильно ты жаждешь меня убить. Может мне перейти к той эльфийке, что помогла тебе? Эта мелкая зараза просто обязана сдохнуть…

— Вот еще, — рыкнула Тэя, — так я тебя и послушала…

Но почему, почему она не поддалась внушению? В чем ее отличие от других, хотя… Кажется поняла — в ней течет эльфийская кровь. Лоррн прячет у себя Айвэн, враг воздействовать ни на него, ни на слуг не смог, а это значит, что эльфы ему неподвластны. Думаю, это хорошая новость, но к чему тогда эти слова? Если Дайн и так знает, что она…

Внезапно даже для самой Тэи ее рука дернулась против воли. Мы видела, как она начинает яростно бороться, как в глазах ее появляются голубые проблески, но они были слишком блеклые, постоянно таяли, исчезали, вновь возвращая контроль:

— Я тебе не какая-нибудь маленькая девочка, предатель, — рыкнула девушка, но тем не менее от нашей группы отошла в сторону. Лоррн смотрел на дочь с нескрываемым ужасом, явно недоумевая и теряясь в возможных дальнейших действиях.

— Думаю, тут дело в примеси человеческой крови, все же Тэя другая — это видно по ее телу и цвету кожи. Вот только Дайн подчинить ее полностью не мог, поэтому и запер в темнице. Удобно, что и Гест туда попал, но это все равно не логично. Ошибка…

Да, ошибка. Но с другой стороны я не чувствую никаких сторонников действий Дайна. Он один, уследить за всем просто нереально. Он же подглядывал за нами через чужие тела, но в конечном итоге и самому пришлось другой облик принять, подчинив Лорда и заметно исправив воспоминания.

— Вот только Лорд стал все понимать, сказать не мог, сопротивляться не получалось, вот и ходил бледный, словно смерть, а я думал, что он предатель. Надо что-то придумать, пока этот зал не стал завален трупами до самого потолка! Ты видела эти столы? Да от них кровью воняет за версту, он тут явно своих жертв вскрывает, ставит эксперименты. Посмотри, как тут было чисто, как расставлены на полках колбы с жид… с жидкостями…

Жидкости… Черт… Точно… Мысль пришла в голову одновременно с рассуждениями Совести, Михаил подтолкнул нас обоих к одному варианту решения проблемы, вот только как его осуществить?

Пар Черного Дракона! Совесть же украла его у ведьм! Он тут, в сумке, но если выпустить эту магию здесь, то и мы все попадем под ее влияние.

— Там много пара, — печально заметил Михаил , — на всех с лихвой хватит. Ты как, готова вернуться в детство?

Готова, если придется, вот только как сражаться с врагом, когда твое тело станет физически приравниваться к десятилетнему ребенку? А что, если на Дайна пар подействует меньше и он станет сильным подростком? Нет, так не годится — нам нужно выйти из помещения, каким-то образом оторваться от Дайна и заманить его в ловушку, но как это сделать?

Все это время враг говорил. Он