Гобарт произнёс эти слова абсолютно обычным голосом, а затем снова задёргал головой, словно вдруг перестав понимать, где находится, а изо рта вырвалось несколько слов на китайском. Огонёк свечи в руках Лидии заплясал; рискнув на секунду опустить глаза, миссис Эшер обнаружила, что на маленьком фарфоровом блюдце остался уже совсем крохотный огарочек.

Охнув, Гобарт выронил лом – послышался звонкий лязг металла о плитку пола – и схватился за голову. Из распахнутой дверцы люка послышались голоса – один что-то закричал по-китайски, а второй просто заблеял, как бессловесное животное, и от этого звука у Лидии скрутило желудок.

Без лишних слов Гобарт отшатнулся прочь и бросился вниз, в темноту. Лидия тут же развернулась и оглядела зал, выискивая источник сквозняка.

Вот оно. Светлый прямоугольник во мраке. Гобарт, судя по всему, вскрыл окно.

Стараясь двигаться как можно тише, Лидия поспешила к окну и выбралась наружу.

Глава двадцать восьмая

«Чёрт бы побрал этих безмозглых бандитов, стащивших мои очки!»

Лидия прошла вдоль здания до самого угла, держась одной рукой за стену и отчаянно пытаясь вспомнить, не говорил ли Джейми что-нибудь о том, в какой стороне находился выход из этого конкретного дворика. И Джейми, и баронесса Дроздова неоднократно упоминали, что в больших домах, где есть внутренние дворики, ворота или двери, ведущие в хутуны, есть только в нескольких. Логично предположить, что госпожа Цзо не стала бы держать своих сына и племянника в том дворике, откуда есть прямой выход на улицу…

Тогда каким образом Грант Гобарт отыскал сюда дорогу?

Или его что-то влекло – например, тот самый стайный разум Иных?

Впрочем, что бы тут ни происходило, Лидия абсолютно не желала в этом участвовать – особенно во всей этой заварухе с её похищением для того, чтобы шантажировать Джейми.

«В этой части поместья никто не бывает», – сказал Гобарт.

Лунный свет обрисовывал затейливые контуры черепичных крыш, однако дворик по-прежнему утопал в темноте. От угла павильона дорожка сворачивала налево, где тёмные пятна сливались с другими, ещё более тёмными. Может быть, из этого дворика имелись и другие выходы, но Лидия не собиралась тратить время на поиски остальных – вооружённый ломом, Гобарт достаточно быстро справится с кандалами, удерживающими яо-куэй в подвале.

Тропинка ещё дважды свернула за угол, а затем разделилась. С одной стороны донёсся женский голос, затем детские, повеяло маслом, разогретым на сковороде. Направившись в другую сторону, Лидия попала в ещё один заброшенный дворик. Она аккуратно обошла его по периметру в поисках чего-нибудь, похожего на дверь.

Но нашла ещё две тропинки. Миссис Эшер чувствовала себя так, будто заблудилась в одном из этих самых хутунов, лежащих где-то за пределами бесконечных стен.

Одна из дорожек вела во дворик, в котором совершенно точно обитали люди – из окон лился тусклый свет масляных ламп, позволяя разглядеть водоёмы с золотыми рыбками и развешанное бельё. Вторая привела Лидию к другой дорожке, ещё более длинной. Увидев, как кто-то с фонарём идёт ей навстречу, миссис Эшер развернулась и пошла прочь, делая вид, что она просто одна из домочадцев, но уловка не сработала. Мужской голос окликнул её по-китайски, и Лидия бросилась бежать. Завернув за угол, она поспешила по ещё одному переходу – или это был тот самый, откуда она пришла?

Она пересекла двор; из одной комнатки выскочили две женщины, что-то закричали ей (а может, и не ей – с таким же успехом они могли раскричаться и из-за пятен на хорошей скатерти, как её мачеха в своё время).

Она попыталась отыскать другой выход, но из дальнего угла дворика с криками «Тин[54]!» выскочили ещё какие-то люди с фонарями. Один из них выстрелил из пистолета – пуля ударила в кирпичную стену в нескольких ярдах от Лидии. Обе китаянки мигом развернулись к охранникам и заверещали уже на них.

Лидия попыталась проскочить мимо, но один из мужчин поймал её за руку и грубо вывернул, а второй ударил по лицу с такой силой, что у неё на миг перехватило дыхание. Китаянки продолжали кричать; охранники утащили Лидию в ближайшую комнатушку – пустую, но явно обитаемую, так как здесь кровать-канг была застелена покрывалами, а в темноте на стене угадывалась чья-то висящая одежда. Один из мужчин что-то рявкнул дожидавшимся снаружи женщинам. В ответ послышались недовольные визгливые крики («И откуда только пошёл слух, что китаянок приучают к покорности?» – недоумённо подумала Лидия), а затем – топот убегающих ног. «Детских», – успела сообразить миссис Эшер перед тем, как её швырнули на старое бамбуковое кресло. Судя по тому, как двигались женщины, ноги у них обеих были изувечены.

Она замерла в кресле. Голова всё ещё гудела после удара. Возможно, более решительная героиня набросилась бы на стражей, оглушив их обоих этим же самым креслом – сделанное из бамбука, оно должно быть достаточно лёгким, чтобы поднять его. Но один из охранников держал Лидию на мушке пистолета, да и избиение до потери сознания вряд ли прибавит ей сил для последующего побега. Не говоря уже о том, что даже выбравшись из этой комнаты – и из этого дворика, Лидия понятия не имела бы, в какой стороне поместья находятся те единственные открытые ворота – если они в принципе ещё открыты…

«Я нужна им в качестве заложницы. Они не могут меня убить, потому что я нужна им в качестве заложницы… только до тех пор, пока они не поймают Джейми».

Дверь в комнату распахнулась.

Госпожу Цзо сопровождал всего один человек – невысокий толстый китаец, одетый по западной моде, с короткой стрижкой, от которой едва уловимо пахло помадой для волос. Лидия не могла разглядеть его лицо во всех подробностях, но она совершенно точно не заметила в нём ни следа тех жутких преобразований, что исказили лицо Гобарта, а до этого – бедолаги-самурая Ито.

«Это её старший сын?..»

Госпожа Цзо просеменила вперёд на своих крохотных изуродованных ножках, отвесила Лидии размашистую оплеуху и разразилась гневной тирадой на китайском.

Толстяк смущённо обратился к госпоже – нет, судя по всему, она точно его мать! – и та обернулась, выдала ему такую же пощёчину, а затем снова перевела взгляд на Лидию. Её чёрные глаза пылали злобой.

– Моя мать говорить – вы глупая девушка, – сказал толстяк на ломаном английском. – Вы подвергнуть себя опасности, пытаться отсюда сбежать. Никакого вреда вам не будет, если вы ждать и вести себя тихо.

«Ага, конечно, а муж моей тётушки Гарриет на самом деле прямой потомок сына Генриха Восьмого, родившегося в его тайном браке с Бесс Блаунт, и имеет право на британский престол».

Лидия кротко опустила глаза и, глядя на ботинки толстяка, спросила самым елейным голоском, какой только