Вернее, совсем не забывает. К тому же, он Магистр.

— И что? Не Титан же.

— Женя!

— Да брось! — махнул я рукой. — Он же твой дедушка, да и мой тоже. К тому же, мы справились с семью Монолитами зараз и еще приструнили все рода в округе! И всего за один день. Пусть Саблин хоть сто раз Магистр. Но он человек, и растопить возможно любое сердце.

Судя по выражению ее лица она думала ровно противоположное.

— Может, ты и прав, но…

— Не вешай нос! Прорвемся. Сейчас выслушаем слова верности от компании баранов… ой, то есть баронов, и займемся чем-нибудь поинтересней.

— Например?

— Например… — задумался я. — Откроем бутылку вина. Запремся в отцовском кабинете и попробуем взломать его секретер. У меня руки чешутся со вчерашнего вечера. А там по-любому масса интересного.

Глава 27

Стоило только Косте припарковаться у крыльца, как двери усадьбы раскрылись и со ступеней навстречу сбежал Зубр.

— Наконец-то! — выдохнул он, осматривая нас с головы до ног. — Вы как раз вовремя. Я уже рассказал последний анекдот, который знал. И пришлось вынуть еще несколько бутылок из старых запасов.

— Хорошая работа, Василий! — кивнул я. — Где Берцовский?

— Отец сидит в углу, злой как черт. А сын, как вы и приказывали, играет в шахматы.

— Отлично. Настя, составишь Сашке компанию?

— Ладно, — вымученно улыбнулась она и поднялась по лестнице. — А где?

— В малой гостиной на втором этаже, — ответил Зубр. — С ним госпожа Амальгама.

— Амальгама? — удивился я. — Играет с Берцовским в шахматы?

— Она была очень настойчива, — поклонился Зубр с несколько виноватым видом.

— Ну-ка, — оживился я. — Проводи-ка и меня тоже…

— Ваше благородие, а как же бароны?

— Сообщи, что я прибыл, чуть погодя. Приму их у себя в кабинете.

— Слушаюсь.

Стоило нам пересечь порог и ступить в полуразрушенный холл, как моих ушей коснулись взволнованные голоса. Звучали они со стороны гостиной на первом этаже. Той самой, где мы с Настей вчера вечером испытывали наши боевые навыки.

Звенело стекло, раздавался топот и гневные выкрики. Туда-сюда порхали служанки, унося пустые бутылки и внося новые — из подвала, конечно же.

— … род Разумовских берет начало еще с глубины веков, когда мой далекий предок Емельян Разумовский опрокинул турок под Измаилом! За это ему даровали право присутствовать при пробуждении его Императорского Величества и обувать его левую ногу!

— Ага, ври больше, Петр Денисович. В прошлый раз ты рассказывал про правую ногу.

— Как вы смеете, Сергей Станиславович, сомневаться в моей честности⁈ Мои предки до сих пор числятся в императорских титулярных списках!

— Только их никто не видел…

— Это неслыханно! Вы сомневаетесь в том, что я, как глава рода Разумовских, имею право присягать Евгению Михайловичу первым?

— Конечно. Ведь только представители рода Ильиных, кои на двенадцать колен уходят в славное прошлое нашей Родины, имеют право первыми присягнуть нашему дорогому Евгению Михайловичу. Ибо мой предок…

— Господа! Господа, потише! И так голова раскалывается…

— Ты сам бы потише, дорогой наш Геннадий Андреевич! Среди твоих предков только конюхи, псари да прапорщики!

— ЧТО⁈

— Господа! — перебил их детский голосок. — Род Кречетовых самый родовитый из всех, и вы об этом прекрасно знаете!

На пару секунд повисло молчание, а потом хохот поднялся такой, что зазвенела посуда.

И с этими ребятами мне придется работать? Впрочем, лучше с такими, чем со всякими Герасимовыми.

Сашку Берцовского я нашел в малой гостиной на втором этаже.

— Мат!

— О, нет! Опять?

— Александр Федорович, у вас получается все лучше. Не отчаивайтесь! Еще одну партию?

Они сидели за дальним столиком, почти невидимые за книжными полками, которых даже в малой гостиной было много. Берцовский елозил как на иголках — грыз ногти, сопел и лохматил свою рыжую шевелюру, постоянно исподлобья поглядывая на Амальгаму.

А моя дорогая гостья с Нексуса со смиренной улыбкой на устах расставляла фигурки.

— Женя… — прошептала Настя. — Ты точно уверен, что мы можем доверять этой женщине?

— Она долгие годы создавала мощь армии Скалозубовых, — ответил я, кладя ей руку на плечо. — Наш отец не сомневался в ней. Как и Зубр. Почему я должен?

— Возможно, потому что ты не отец и не Зубр? Но ты прав, — покачала она головой, словно сбрасывая оцепенение. — Не слушай меня. Это так, мысли вслух.

Понимаю. Смириться с тем, что ее семья и вправду «сотрудничает» с сущностью с Нексуса, дело нелегкое. Надо бы свести ее с Гамой поближе. Да и мне самому не мешало бы.

Завершив приготовления к новой партии, Амальгама сложила руки под подбородком:

— Подумайте, прежде чем сделать первый ход, Александр Федорович… — проговорила она, не сводя с оппонента гипнотического взгляда. — Подумайте, кто ваши друзья. И враги. На кого вы сможете опереться, чтобы не погибнуть в грядущей буре…

— В прошлый раз она сделала Сашку за шесть ходов, — тихонько хихикнула Настя, когда изрядно вспотевший Берцовский переставил первую фигурку, а Гама подвинула свою. — Интересно, а в этот…

— Черт!

— Вам мат, Александр Федорович.

— Да как так-то⁈

— Два хода! — рассмеялась Настя чересчур громко, и оба соперника повернулись в нашу сторону.

— Молодой господин вернулся! — воскликнула Амальгама, поднимаясь со своего места и делая глубокий поклон. — Евгений Михайлович, не хотите ли присоединиться?

— Потом. Дела, а вы развлекайтесь, — покачал я головой и подтолкнул Настю в комнату.

Закрыв их в гостиной, я сразу же направился в кабинет, но стоило мне приблизиться к дверям, за моей спиной раздался топот нетерпеливых ног. Им вторил гомон разгоряченных глоток, которые перекрикивая один другого, поминали своих родовитых предков и их славные деяния.

Я тяжело вздохнул и открыл кабинет. Внутри меня встретил страшный бардак, но убраться до того, как это стадо штурмом возьмет мою обитель точно не удастся.

Придется встречать их благородий как есть.

Я сел в кресло и придвинулся к столу.

Бароны приблизились к двери и тут же затихли. Никто не осмелился пересекать порог. Похоже, славные наследники былых побед сгрудились у порога и пытаются подслушать, чем занят его благородие барон Скалозубов и насколько он в настроении.

Наконец, скрипнула дверь, и в кабинет ступил