— Рик, не повышай голос, — ее губы еле шевелились. — Пожалуйста.

— Извини, — он выглядел оглушенным. — Зачем ты это сделала?

— Зачем? Это очень страшный вопрос. — Джаки села на одну из заполнены коробок, раздумывая над его вопросом, не зная, что ему сказать, как объяснить свои чувства. — Мне нужен был стимул, чтобы жить… — уклончиво ответила она.

— Стимул?

— Да… что-то, что могло бы изменить мои взгляды на жизнь, — кивнула она, подперев подбородок ладошкой.

— Я не мог быть этим стимулом?

Джаки вымученную улыбнулась.

— Не мог.

— Я до последнего думал, что ты ушла к нему.

Джаки посмотрела на него, но он, казалось бы, смотрел куда-то в никуда.

— К кому?

— К Зейну.

— Нет, тогда я ушла в никуда, — пояснила Джаки. — Мне было больно… Ты был прав, сказав тогда, что я сломана. Я действительно была сломана, а потом… Потом появился Тим. Он… Я живу для него.

— Ты могла бы жить для меня! — пылко сказал Рик, и впервые за весь этот разговор он посмотрел ей прямо в глаза.

И Джаки увидела печаль, что плескалась в его глазах. Это подтолкнуло ее к тому, чтобы сказать правду. Она не могла обманывать его в этот момент.

— Я не смогла бы…

— Почему?

— Возможно, я скажу нечто совершенно невероятное… неправдоподобное… Но женщина не может жить только любовью. Я уязвила твое самолюбие?

— Нет, лишь немного.

— Это все, что ты хотел узнать?

— Нет… — Рик смотрел ей прямо в глаза. — Ты любила меня?

— Я боюсь, что если я сейчас хоть что-то отвечу, то все изменится. И я не могу ответить, потому что не хочу изменений. Я нравлюсь себе такой, какая я сейчас. Я мать, я самостоятельная женщина, и для этого мне никто не нужен.

— За что боролся, на то и напоролся, — рассеянно пробормотал Рик.

— Ты это о чем?

— Да так… Знаешь, в моей жизни появилась женщина.

— Женщина? Зачем ты мне это говоришь? Неужели хочешь вызвать ревность? — хмыкнула Джаки. Она попыталась свести все в шутку.

— Да нет… Знаешь, как-то момент расположил… Просто… а я ведь любил тебя.

— Любил… А что теперь?

— Теперь не знаю… Знаешь, Лорал, она не похожа на тебя…

— Лорал? — перебила его Джаки.

— Да, Лорал Крол.

— Ты любишь ее?

— Не знаю, — пожал плечами Рик.

— Но она тебе нравится? — Джаки почему-то вспылила и повысила голос.

— Что с тобой? — удивился он.

— Боже, я не могу поверить… Один завтрак и ты уже влюбился, — ее голос надломился.

— Как ты узнала?

— Не имеет значения, — она тяжело дышала. — Тебе лучше уйти.

В ее голосе была сталь. Холодная, обжигающая сталь.

— Джаки…

— Уходи!

— Что же… спасибо, что согласилась на разговор.

— Пожалуйста.

Рик поднялся и вышел из магазина, а Джаки так и осталась сидеть на той коробке, не имея не малейшего понятия, что ей делать дальше. Она потеряла его.

Из магазина Рик вышел в полном недоумении. Он не мог понять ее реакции, а в голове роились сотни вопросов. И ни на один из них не было ответа. Откуда она узнала о Лорал? Почему так разозлилась после упоминания о ней? И этих «почему» было очень много, но все они меркли на фоне новости, что она воспользовалась донорской спермой. Ни одно другое сказанное ей сегодня слово не задело его так, как это. Она словно бы наотмашь ударила его по лицу. Зачем? Почему?

Да, конечно, она дала ему какой-то ответ, но он не был исчерпывающем. Он запутал его еще сильнее. И то относительное спокойствие, что было у него, вновь разрушилось. Похоже, она навсегда останется его криптонитом, его слабым местом.

Рик сел в машину, раздраженно захлопнув дверь. Он был взбешен. Зачем он сорвался сюда? Что хотел доказать? Ей или самому себе? У него не было ответов и на эти вопросы.

— Она нравится себе такой, какая есть! — в сердцах крикнул он. — Черт!

Это было невыносимо. Он снова наступал на те же грабли. Да как он вообще мог думать, что когда-нибудь сможет спокойно жить дальше? Он был чертовым наркоманом! Даже не знает, чего хочет от жизни! И это он говорил ей, чтобы она развивалась и искала свою цель?

— Придурок, — произнес он.

Да и Лорал не лучше! Она буквально убаюкивала его чувством ложного спокойствия, которое рушилось на глазах, когда ее не было рядом.

Но Джаки…

Его своевольная и холодная Джаки.

Рик ведь прекрасно знал, что чувства к ней погубят его. Она всегда была губительной. А он всегда был уверен в себе, но рядом с ней чувствовал себя бесхребетным размазней.

Скольких усилий ему стоило задать тот вопрос. А что сделала она? Она просто не захотела отвечать! Просто не захотела!

Как же для нее все было просто! Не хочу. Не буду. Она не хочет, а ему страдай и мучайся.

Холодная ярость буквально затопила его. Он жаждал высказать ей все наболевшее прямо в лицо. Вот просто взять — и сказать. Ведь это так просто!

Просто?

Конечно… Он ведь знал, что никогда не сможет этого сделать. Рик боялся, что своими действиями спугнет ее и она вновь уедет, пропадет на несколько лет, а так он хотя бы мог надеяться на то, что изредка сможет, как бы невзначай, столкнуться с ней, завести какой-нибудь ни к чему не обязывающий разговор, увидеть тех чертиков, что плясали в ее глазах, когда она улыбалась.

И вдруг на него словно вылили ушат воды. Осознание было оглушающем. Джаки, которая предстала перед ним, больше не была его Джаки. Ее взгляд был расчетливо пустым. Он мог принадлежать рьяному офисному клерку, но никак не ей. Он не вписывался в тот образ, что продолжал рисовать для себя Рик; тот образ, который он помнил. Этот взгляд просто не мог принадлежать ей. Она смотрела на него не так, как раньше, оттенок печали пугал его.

Но не только взгляд был другим, куда-то пропала расслабленная улыбка и развязная манера поведения. Ее губы были тонкой линией, улыбка холодной и не показывающей чувств ее хозяйки. Это была дежурная улыбка, казалось бы, отработанная годами.

Она стояла с гордо поднятой головой, и казалось, что внутри нее была несгибаемая туго натянутая струна. У нее больше не было той по-детски милой челки, да и волосы стали лишь длиннее, естественно закручиваясь на кончиках, но это даже нравилось ему. И это было единственным, что нравилось ему в этой новой Джаки.

С лица сошла та свойственная лишь детям пухлость и теперь она была похожа на свою мать, гораздо больше, чем раньше. Заостренные скулы и какая-то болезненная худоба.