Он в ответ лишь потряс головой.

– Мы больше ничего не можем сделать.

– Что вы такое говорите… – начал было Гарет, но замолчал.

Потому что увидел, как агент поднимает с пола дочь, прижимает к груди и, закрыв глаза, тихо целует в макушку.

Вот тогда-то Гарет Дьюхерст и начал молиться.

Первые танковые мины попали ей в шею и слегка опрокинули на бок. Взрывы дернули кожу – и да, это было больно.

Но они ее не убили.

Огромные крылья ударили сильнее; по груди и лапам, по летательным мембранам рассыпались огоньки рвущихся бомб. Но вознесения ничто не остановило. Винтовочных пуль она совсем не чувствовала. Снаряды из орудий покрупнее барабанили по ней как мелкая галька, но вреда не причиняли. Мины вполне можно было потерпеть – достаточно, во всяком случае, чтобы развернуться и расплавить танки на месте.

Когда началась пальба, Сара снова закричала. Это было ужасно громко, и она подумала, что сейчас же, немедленно сойдет тут с ума. Какая-то тяжесть рухнула ей на спину, и до девочки не сразу дошло, что это Казимир пытается закрыть ее собой от шальных пуль и шрапнели. Они оказались чуть ли не в самом опасном месте округи, но бежать сейчас было бы форменным самоубийством.

Она попыталась извернуться и посмотреть ему в лицо.

– Все кончено. Да?

Он медленно кивнул, и она поняла, что да – кончено. Они не смогли остановить дракона – даже ранить ее как следует не смогли. Вариант остался только один – сбросить драконихе на голову самую большую бомбу, какая только есть в распоряжении у армии, и надеяться, что хоть это сработает.

Теперь все реально пропало. Ее семья тут. Ее семья там. Оба Джейсона. А вскоре и вся надежда на всё. Казимир обеими руками обнимал ее за шею, и посреди этого армагеддона она взяла его ладони в свои и крепко сжала.

Конец.

Ну что ж, они встретят его вместе.

– Ты была просто потрясающая, – сказал он ей на ухо.

– Ты тоже, – ответила она.

Они прижались поплотнее к земле и стали ждать, когда наступит конец света.

Теперь все умрут. Все, кто еще не успел.

Она падала в самую гущу канонады, прорезая порядки противника лезвием самого раскаленного пламени, какое только могла породить. Солдаты даже рта раскрыть не успевали, чтобы вскрикнуть, как уже распадались на атомы.

Танки взрывались; куски железа плавились, превращались в пар, едва взлетев в воздух.

Умрут все. Все заплатят за жизнь ее детей.

За то, что не склонились вовремя перед ней. За годы и века, что ей пришлось провести среди них… в обличье одной из них.

О да, она вспомнила, кто она такая.

Богиня.

Их богиня.

Она испепелила еще ряд танков, еще шеренгу солдат, мчась вдоль линии фронта, набирая высоту, чтобы заложить круг и сделать еще один заход.

Они, конечно, попробуют сбросить на нее бомбу. Теперь уже в любой момент… но не успеют – она уничтожит самолеты еще в небе.

Ничто уже не сможет ее остановить.

Огонь с земли следовал за ней. Одна мина проделала небольшую дырку в крыле. Она охнула от боли, завалилась на эту сторону и обнаружила, что несется прямиком на какой-то сарай.

Дракон зашатался в воздухе и уже через секунду, сменив курс, ринулся прямо на них. Где-то рядом в один голос заорали оба Дьюхерста и мистер Инагава.

Он отодвинул Грейс подальше от надвигающейся погибели, закрыл собой, повернулся лицом к дракону. Пусть лучше он посмотрит ей в глаза – он сам, чтобы дочке не пришлось…

В открытом окне второго этажа стоял мужчина. Внутри, за ним, кто-то пытался спастись, убежать, но этот стоял твердо, глядя ей в лицо. Она выровняла курс, не без труда с этой чертовой дыркой в крыле.

Его лицо…

Его запах…

Он был ей знаком.

На руках – маленькая девочка, но узнала она не ее – его. Забив колоссальными крыльями, она замедлила ход и села на грязный земляной двор.

– Ты, – сказала она.

Мужчина вытаращил глаза, ответив ей ничего не понимающим взглядом.

– Дернович, – произнесла она его имя.

Мины рвались совсем близко, бухая громко и тяжело, но сарай, кажется, был за пределами дальности. Это ненадолго, скоро они приспособятся, а там подоспеют и самолеты…

– Ты меня знаешь? – прокричал мужчина из окна, вне себя от удивления… но даже не пытаясь бежать. – Откуда?

Она не ответила. Еще Вероникой Вулф она жалела, что пришлось застрелить коллегу, хоть и понимала, что это неизбежно. Ну да, он был настоящий тупица и заносчивый болван, но в отличие от большинства мужиков в Бюро, относился серьезно к ее знаниям и профессиональному опыту. И он реально любил свою работу, был ей предан – и задаче остановить ту (если б он только знал!), что сидела с ним рядом в одной служебной машине. В общем да, его пришлось убить.

Но вот он сейчас перед ней.

Ее охватило то же самое чувство, что и тогда, с женщиной в юбке. С той, которая падала… которую она поймала…

И отпустила на свободу.

Узнавание.

Пауза.

Сжечь его?

После того как однажды уже застрелила?

Но в том мире у него не было детей.

Он горько об этом жалел… – и вот она, посмотрите… маленькая девочка. Они даже пахли почти одинаково. Неужели она в трезвом уме и твердой памяти сейчас убьет его до…

Его малышку-дочь.

Нет.

Нет.

Девочку без каких-то особых способностей… оказавшуюся просто в нужное время в нужном месте… девочку, которая обречет ее на…

Пауза слишком затянулась.

Но когда она уже распахнула пасть, втягивая воздух и готовясь их сжечь, Джейсон Инагава, которого за громом артиллерии никто не услышал, вогнал отцовский грузовик прямо ей в брюхо. К капоту был привязан старый семейный железный плуг.

Раздался вопль. Вместо столба чистого пламени из пасти хлынул поток кислоты. Дракониха повалилась вперед, на машину, чувствуя, как что-то рвется внутри ее тела, что-то ужасное, окончательное…

– Нет, – произнесла она, и ее огромный голос захлебнулся.

Она упала, не в силах даже махнуть лапой в сторону порскнувших из машины в две двери мальчишек. Голова ее с грохотом ударилась оземь. Поднять ее она уже не смогла. Великанский огненный мотор внутри лопнул, затопил берега, сжигая внутренние органы, расплавляя само ее божественное тело.

Она подняла глаза и увидела лицо – которого ждала меньше всего. Последнее лицо, которое ей суждено было увидеть.

– Сын мой, – вырвалось у нее сквозь агонию, муку и шок. –