– Прощай, Митера Тея, – вот и все, что ответил ей Малкольм.

Биение магии вылетело из нее – растеклось, как круги по воде, отпущенное, наконец, телом. Все, что скрепляло ее, давало ей жить, быть, разрушать – все это вырвалось изнутри взрывом, вынесло стекла в доме, опрокинуло навзничь Малкольма с Джейсоном и унеслось в необозримый внешний мир.

Дракон, некогда бывший агентом Вероникой Вулф, умер.

– Один удар? – не поверил своим глазам агент Дернович, когда потом, уже позже, они стояли над ее мертвым телом.

Атомные бомбардировщики уже отозвали, «Скорую помощь» вызвали (она уже занималась ранеными), и даже Малкольм с грехом пополам объяснил, кто он такой и откуда взялся.

– После всего этого вы убили ее одним ударом?

– Нужно точно знать, куда бить, – ответил Малкольм; агент Дернович с удивлением понял, что в глазах у парня блестят слезы. – Редкий шанс, почти как в сказке… И невероятно трудно исполнить.

– Нет, кроме шуток… – покачал головой агент.

Он все еще держал на руках Грейс. Она наотрез отказалась слезать – даже когда он звонил по телефону (а звонков было много). Впрочем, честно сказать, папа не особенно и старался.

А Малкольм – тот просто-напросто не сводил с нее глаз.

Как и Казимир с Сарой.

– Это всю дорогу была не я, – поделилась Сара. – Я не была той девочкой.

– Без тебя, – возразил Казимир, – я бы никогда не добыл кровь богини. А без этого она никогда не оказалась бы в нужном месте, чтобы увидеть девочку. Должен признаться, я представления не имел, что именно происходит, – но вот результат. Пророчество… – он передернул плечами, на которых снова болталась одежда Гарета Дьюхерста (на глазу красовалась новая бандана). – Ты была его важнейшим элементом.

– Мой папа погиб в другом мире из-за этой моей важности, – буркнула Сара. – И Джейсон.

– А здесь миллиарды были спасены, – он мягко обнял ее за плечи. – Кажется, что это ужасный обмен, о да. Так оно и есть на самом деле. Но факт остается фактом: она побеждена. И этого бы не случилось, если бы ты была не ты.

– Девочка, которая вовсе не была особенной.

Казимир вздохнул.

– Ты только что спасла мир. Можно мне еще вот таких, не особенных?

Поодаль от дома собралась толпа. Солдаты встали в оцепление вокруг… гм, ну, практически места преступления – и драконьего трупа. Генерал Крафт жаждал срочно допросить Казимира и Сару, но агент Дернович клятвенно заверил, что потом они будут совершенно свободны и смогут уйти, куда пожелают. Ну, конечно, после того, как генерал удовлетворит снедавшее его любопытство насчет дракона, прячущегося под кожей у Казимира.

– Я ему уже сказал, что вы эту идею не одобрите, – сообщил им агент. – Пришлось назвать вас чрезвычайным и полномочным послом, это уже особый статус.

– И что, это его убедило? – поинтересовался Казимир.

– Ненавижу такое говорить, но, если вы останетесь здесь, вам понадобится союзник. Если позволите, таким союзником буду я. Я видел, что вы сделали. И не забуду этого.

– Ну и как? – вмешалась в разговор Сара.

– Чего – «как»?

– Ты остаешься? Здесь, в этом мире?

– И навек отказаться от моего драконьего облика? – Казимир посмотрел на повязку на руке, в черных кровавых пятнах. – Или ухнуть с головой в войну в том мире, откуда мы пришли, и, вероятно, утратить вообще какой бы то ни было облик? – Он с сомнением посмотрел на девочку. – Скверный, пожалуй что, выбор. А ты как считаешь?

Сара посмотрела на родителей… Ну, то есть она посмотрела на Дарлин и Гарета Дьюхерстов. Те стояли вместе – нет, не рядом, а реально вместе. Они так и не отходили больше друг от друга. Дарлин сказала, что Сара может занять свою старую комнату, если хочет.

– Там меня ничего не ждет, – сказала она Казимиру.

Он сжал ее плечи.

– Будет здорово иметь здесь старого друга.

– Это значит, что ты никогда больше не станешь драконом?

– Я всегда останусь драконом, Сара Дьюхерст, и плевать на то, как я выгляжу.

Он отвернулся и бросил взгляд на тело богини – все равно огромное, все равно ужасное… – целая гора на маленькой ферме, заныканной в маленьком уголке дальнего штата.

– К тому же ты сама видела, как она умерла. Все мы видели.

– Этот… пульс?

– Да, этот пульс. Богиню невозможно убить насовсем. Ее магия теперь повсюду в этом мире – драконья магия.

– И это значит…

– И это значит, что миру придется подвинуться, – очень серьезно сказал он.

Шериф Келби поднялся на ноги.

Он не стал эвакуироваться вместе с другими и до сих пор дулся, что ему не разрешили принять участие в военных действиях против монстра. И это в его же собственном городе! Он уже обдумывал способы, как заставить того агента поплатиться за неуважение, когда какая-то непонятная пульсация прошла через стену и в буквальном смысле кувыркнула его на пол – да еще и головой об стол приложила, так что шериф в одночасье лишился всяких чувств.

Но теперь-то он пришел в себя. Не иначе как ударная волна от еще одной бомбы накрыла. Небось, на сей раз поближе рванули… Но если это правда была бомба… – почему он еще дышит?

Он пошевелил рукой в гипсе – рука все еще болела.

Как-то странно он себя чувствовал.

Каким-то… сильным.

– Только бы не радиация, – пробормотал шериф, хватаясь пятерней за затылок и ощупывая ссадину от столешницы – все еще мокрую.

Вот же черт.

Он посмотрел на руку – не так уж часто удается полюбоваться на собственную кровь.

Кровь оказалась черная.

Глаза у шерифа полезли на лоб.

– Я себя чувствую сильнее, – сказал Казимир. – Гораздо сильнее, чем все последнее время, с тех пор, как сюда попал. Магия растет. Кто знает, до чего она успеет дойти? Чем черт не шутит, вдруг я смогу менять облик по желанию.

– Какая жуткая идея.

– Какая волнующая идея! – Он повернулся и с самодовольной улыбкой зашагал навстречу приближавшемуся генералу. – Особенно когда ты – чрезвычайный и полномочный посол!

Пока Казимир шествовал к генеральской палатке (да не один: агент Дернович с дочерью сопровождали новоиспеченного посла!), Сара пошла искать Джейсона.

Они с Малкольмом стояли и глубокомысленно созерцали останки грузовика.

– Что сказал на это твой папа? – спросила она – понятно кого.

– Все в порядке, – оптимистично отозвался Джейсон. – При том, что я жив, а дракон – мертв, – и улыбнулся той смущенной улыбкой, которую она так хорошо помнила по другому миру. – Правда, до сих пор думает, что малость спятил. Плуг был самым ценным нашим